- Лиза хочет, чтобы ты... - Она осторожно подбирала слова.
- Скажем, просто посмотрел вокруг. Может быть, я могу сделать что-то стоящее.
Глаза у Каттера снова темны и непроницаемы - смотрят в упор.
- Она считает, ты можешь сделать что угодно, - пробормотала Адриана. - Ты у нас теперь герой.
С самого воскресенья девочка не переставала говорить о Каттере. "Разве он не чудо, мама? Ты когда-нибудь такое видела? То, как он спас этого малыша, прямо как в кино!" Адриана позволяла ей все эти восторги, пока Лиза однажды не подытожила:
- Отец на его месте просто вынул бы сотовый и набрал девятьсот одиннадцать.
Только тогда она ее остановила...
- Сомневаюсь, что смогу больше, чем полиция. Прошло шесть месяцев, здесь уже почти нечего расследовать.
Он стоял перед ней - такой сильный, мужественный, надежный. Понятно, что чувствует Лиза, - она сама обратилась бы за ответами к Каттеру. Но у нее уже есть ответы. А вот у него их не будет никогда, и она ему ничем не поможет.
- Если ты не хочешь, чтобы я этим занимался, - скажи, Лизе придется смириться.
- Нет, она не успокоится. Лиза похожа на Харви: ей нужно знать все, до конца. В этом возрасте, когда все драматизируется, да еще с ее фантазией... И ведь так будет продолжаться, а Лиза тем временем будет ждать, прислонив к двери свою юную головку, забитую Бог знает чем. - Продолжай, делай все, что нужно. Может быть, так ей спокойнее.
- Ты уверена?
Адриана кивнула. На короткое время жизнь станет несколько сложнее, но потом все уляжется. Каттер ничего не выяснит. Потому что только она знает правду. Улыбнется и скажет, что все отлично.
Она и улыбнулась, хотя улыбка получилась мрачноватой.
- Мне кажется, ты хочешь задать мне несколько вопросов.
Каттер сел на кровать, которую Адриана закрыла пленкой, готовясь к покраске. Он по-настоящему беспокоился: как, в какой форме задавать вопросы, которые должен задать? Ему тревожно за Адриану - не очень-то это приятные вопросы.
- Расскажи мне о Харви.
- Он был хорошим человеком, хорошим... Каттер тут же прервал ее литанию, которую она повторяла раз за разом в полиции, да и себе, словно заклинание.
- Лиза сказала, что последние два года он редко появлялся дома. Даже не помнит толком, как он выглядел.
Губы у Адрианы сами собой попытались сложиться в очередную вежливую улыбку. Что ж, начнем сначала...
- Мы были женаты пятнадцать лет. У каждого брака есть взлеты и падения. Мы были... Харви много путешествовал.
- Деловые поездки?
- Здесь, в Литтл-Роке, бизнес продвигается медленно. Ему приходилось создавать клиентуру вне города. - Она пыталась сдержать дрожь в голосе.
- В каких городах?
Странно, но это даже хуже, чем допрос в полиции. Каттер не делает никаких заметок, но его мозг впитывает информацию, как губка.
- Оклахома, Мемфис, Дал... Даллас.
- В Далласе есть что-то особенное? Вот черт.., этот человек провел двадцать лет в разведке, не стоит забывать об этом.
- Нет, - солгала она.
У нее в шкафу не лежит билет до Далласа в один конец. В Далласе нет ничего особенного.
- Расскажи мне о деньгах.
- Двадцать пять тысяч долларов.
- Пропали со счета одного из клиентов, так? Она кивнула.
- Еще кто-нибудь имел доступ к счету клиента?
- Не знаю.
- Мог ли Харви взять их? Я имею в виду - у него была техническая возможность?
- Да.., впрочем, не знаю. Да. - Она сцепила руки на коленях. - Да. Он был очень хорошим бухгалтером, прекрасно владел и числами, и компьютером.
- Это он взял их? - мягко проговорил Каттер.
- Не знаю.
- Если бы он взял их, где они могли бы быть?
- Не знаю.
Каттер посмотрел на нее. Она прямо встретила его взгляд. Он ждал - она не отводила глаз.
- У тебя есть список его клиентов? Может быть, я захочу поговорить с кем-то из них.
- Полиция конфисковала все его записи. Я... - Она умолкла.
Хватит, это слишком тяжело, у нее даже губы болят от напряжения. Она приобрела опыт, общаясь с полицейскими но сейчас трудно вести себя так, будто ничего не происходит. На этот раз не все отлично.
- Послушай, а ты не мог бы получить копию полицейского отчета? Я хочу сказать - если ты всерьез решил заняться этим делом. Они уже спрашивали меня об этом. - Она не удержалась от резкого тона, голос у нее слегка дрожал. - А как наша сексуальная жизнь? Ходил ли он в церковь? Бил ли меня? Ну и так далее.
- Эй, успокойся, все в порядке! - Он присел рядом с ней на сундук и взял ее дрожащие руки в свои. - Давай отдохнем. Поговорить можно и позже.
Она кивнула и с трудом проглотила комок в горле. Его большие руки успокаивают, но ей этого вовсе не хотелось - она должна уметь успокаиваться сама.
- Я лучше вернусь к работе. - И наклонилась собрать упавшие шторы.
Голос Каттера остановил ее:
- Адриана, разве ты не хочешь узнать, что произошло? Узнать правду?
- Правду? А что это изменит? - Она выглядела постаревшей, усталой, безразличной.
- Это будет правда.
Она рассмеялась - и сама поразилась циничности своего смеха.
- Такой вещи в природе не существует, Каттер.
- Непременно существует!
Так он верит во все это - в Бога, в Америку и яблочный пирог, во флаг, честь и правду!..
- Ты еще недостаточно времени провел с моей матерью, Каттер. Скоро ты поймешь, что правд - несколько. Моя версия, ее, версия Лизы. Воспоминания и желания, ожидания и необходимость - все это искажает правду, пока она не становится тем, что ты хочешь видеть. - Она подобрала шторы и поднялась. - Вот и все, что мне известно о правде, Каттер.
В этот теплый вечер последние солнечные лучи окрашивают окрестности старого родительского дома в мягкие, радостные тона. Из соседних домов доносятся уютные звуки: хлопают двери (это возвращаются к себе соседи), где-то бормочет телевизор, из открытых окон тянет вкусными запахами - готовят ужин...
Каттер медленно поднялся на крыльцо родного дома. Здесь его настоящий дом, с подстриженными газонами вдоль улицы, со столетними дубами.
Если и есть на свете правда, то она обитает вот в таком месте. После разговора с Адрианой ему необходимо вернуться туда, где люди еще не разучились верить.
Отец спал в большом кресле - уже долгие годы, в своем личном кресле. Когда-то он едва в нем умещался, а сейчас его высохшая фигурка совершенно терялась на его фоне. Каттер бесшумно прошел на кухню, через открытое окно над раковиной посмотрел, как мать, стоя на коленях, возится в саду.
- Ну, что у нас сегодня? - поинтересовался он, выходя через заднюю дверь и придерживая ее, чтобы не хлопнула.
- Горох и редиска. В этом году червяки добрались до салата-латука. - Мэри повернулась и поправила очки тыльной стороной руки в перчатке.
- Папа все равно салата не выносит.
- Ну, если ему что-нибудь полезно, так он обязательно не выносит. Прямо не знаю, что с ним делать.
- Как он, мам? - Каттер прошел между ровными грядками и присел рядом с ней. - Сильно похудел что-то.
Она покачала головой, губы вытянулись в ниточку.
- Да почти так же. Этой зимой колени болят посильнее. Едва уже добирается по ступеням до спальни. Но пока держится сам. - И снова опустила руки к зелени на грядке, аккуратно вытаскивая ее из земли и отряхивая, прежде чем сложить в пакет.
Каттер тоже включился.
- Останешься на ужин? - спросила Мэри. - Поджарю в микроволновке еще кусок свинины.
- Спасибо, как раз подумал - хорошо бы остаться. У меня был длинный день.
- Твой отец обрадуется компании. Осторожнее с редиской!
Бок о бок прошли одну грядку, принялись за другую. Вечерние тени становились все длиннее. Рядом зеленели перья морковки, покачивались стебли гороха. Каттер отдыхал за этой незамысловатой работой. Ребенком он столько раз полол эти грядки. Тогда это было скучной обязанностью, сейчас - приятным отдыхом от трудных мыслей. Должно быть, здесь, в тишине сада, и кроется что-то вроде правды. А как относится к этому мать? Он взглянул на нее - у нее тоже сейчас ощущение покоя?