Она отпрянула от него.
— Это что, один из приемов, которым ты научился в армии? — За деланным сарказмом она прятала настоящий ужас. — Только избавь меня от резиновой дубинки и наручников.
Ее брак — та часть жизни, которую она понимает слишком хорошо, лучше бы понимать хуже. Не слышать голоса, не ощущать запаха духов, не думать о том, что Харви был счастлив не с ней… А главное, избавиться от невероятной злости, от бушующей в ней ярости. Сохранить те самые воспоминания, о которых она говорила Лизе. Но, чтобы пройти через злость, пережить ее, надо взглянуть в глаза своей ревности. А это подобно взгляду в лицо Медузы горгоны — он может навсегда заморозить окаменевшее сердце.
— Я… — Она попыталась заговорить.
— Черт побери, Адриана! — взорвался Каттер. — Расскажи мне, что ты скрываешь!
— Не кричи на меня! С прошлой ночи ходишь и рычишь, как медведь. Просто злишься, что Лизе не понравились твои шпионские игры.
— Хочешь обсудить этот маленький эпизод? — Он ударил по столу ладонью. Ладно, давай еще поговорим об отрицании. Ты можешь прямо сейчас, глядя мне в глаза, подтвердить: читала отчет и действительно думаешь, что Харви не брал денег?
— Да, действительно думаю так, как сказала Лизе. — Она не опустила глаз даже при виде его явной злости. — Числами можно играть. Нет денег — нет и доказательств. Харви — отец Лизы, и я не собираюсь публично обвинять его в воровстве, основываясь всего лишь на…
— Может быть, не публично, хотя бы наедине? Адриана гордо вскинула голову, стиснула зубы и отрезала:
— Это не твое дело!
Он схватил ее за плечи и встряхнул, уже не сдерживаясь.
— Скажи мне, Адриана! Ты сводишь меня с ума. И себя тоже сводишь с ума. Просто скажи, что бы это ни было!
— Я… он… — Нет, она не в силах этого произнести, она не скажет. Он… он обманывал меня! — Слова вырвались сами. — У него больше года была любовница!
Так это не деньги! Каттер сразу почувствовал облегчение. Тайна, которую она прятала в себе, — обыкновенный стыд. Адриана ничего не знает о деньгах.
Гнев оставил его. Сколько она натерпелась, бедная!
— Ты говорила Лизе, что он заслужил вашу преданность. Но он-то не был тебе верен.
— Тем больше причин одному из нас быть верным.
У Каттера сжалось сердце. Странная смесь восхищения этой женщиной и зависти, неприязни к мужчине, у которого была такая жена, охватила его. Как бы он сам построил жизнь с такой женщиной, как Адриана! Если б еще надеялся…
Он снял руки с ее плеч, нежно взял в ладони лицо, скользнул пальцами по губам… Она стояла неподвижно, он слышал ее тихое дыхание. Склонив голову, он коснулся губами ее щеки. Жест утешения.
Но неожиданно оказалось, что утешать надо его, — она не сделала ни одного движения навстречу, ее губы остались неподвижными.
Он задохнулся, как будто ему разрывали сердце…
Глава 6
«Отпусти ее!» — велел себе Каттер. Конечно, она не может ответить прямо сейчас. Она ведь не собиралась рассказывать ему о предательстве Харви. А он давил, подталкивал, кричал, будто она — шпион на допросе. Тащил из нее слова клещами…
Всего лишь стремился помочь, но, как всегда, оказался беспомощен: он не в силах уменьшить ее боль, как и вылечить руки отца, сведенные артритом. Каттер заставил себя подавить растущее отчаяние. Прикосновения его оставались нежными, пока губы не коснулись ее губ. Рука скользнула ей на затылок, купаясь в тяжелых прядях, вьющихся вокруг пальцев. Он начал понемногу притягивать ее к себе.
Захотелось вдруг до боли, чтобы она ответила. Потому что он хотел ее, задыхаясь от желания. Теперь его ласки стали грубыми, мощными, почти причиняли боль. Его тело больше не подчинялось его воле. Он прижал ее к себе. Ее грудь вжалась в его, так что он ощутил ее напряженные соски. Она издала какое-то слабое, неразборчивое бормотание, когда его руки начали гладить ей спину беспокойные, ищущие.
Он просунул язык между ее раскрывшихся губ и почувствовал, как она дернулась в его объятиях, усилив желание. Больше он не беспокоился об ее ответе — его переполняла страсть. Он наслаждался вкусом ее губ, ни о чем не думая…
Сердце у Адрианы дико билось, дыхание перехватило, в ушах шумело. Никогда никому не говорила она о том, что у Харви была любовница, а вот Каттеру рассказала, выдала тайну, которую носила в себе месяцами. А в ответ он обнял ее и поцеловал. Его ласки заставили ее позабыть о Харви и о своих секретах, позабыть обо всем, кроме него самого.
Поцелуй Каттера так спокоен, уверен. Он заставил ее почувствовать себя желанной. Бедная, обманутая вдовушка… Она сжалась в его руках, и жар, сжигавший ее тело, выплеснулся на щеки — снова поставила себя в дурацкое положение.
Адриана отстранилась — ей нужно место, какое-то разделяющее их пространство. Она заглянула ему в глаза, и на миг почудилось, что в их темной глубине вспыхнуло что-то серьезное, не похожее на флирт, к которому она привыкла со стороны мужчин. Но прежде, чем она успела что-то подумать, вспышка исчезла. Его взор вновь стал непроницаемым — чернее самой черноты. Каттер не сделал ничего, чтобы помешать ей отступить, хотя сердце у него билось так, что она слышала его биение.
Адриана опустила глаза.
— Я… мне лучше вернуться к работе, — пробормотала она. Он все видел и все понял. И это плохо. Как ей отныне иметь дело с человеком, который сначала обвел ее вокруг пальца, а потом поцеловал? Теперь он знает о ней больше, чем любой другой. Как вернуться к приятной, ни к чему не обязывающей болтовне? Что сказать своему сантехнику, после того как ты только что призналась ему, что муж изменял тебе? После того как его язык побывал у тебя во рту? В ней начал подниматься истерический смешок, но она подавила его.
— Этот идиот Лу прав только в одном, — Каттер словно почувствовал ее смятение, — нельзя так проводить отпуск.
Он тоже хочет замять этот эпизод, с облегчением подумала Адриана, не собирается доискиваться деталей, выуживать из нее историю с Харви. Правда, это только передышка — он все-таки хочет знать. Но сейчас дознание можно ненадолго отсрочить.
— Да, ты прав, это не отдых, — согласилась она. — Вообще-то, это полное дерьмо.
Он усмехнулся такому нехарактерному для нее выражению, а потом нахмурился.
— Тогда зачем ты этим занимаешься? Она отошла, поправила рубашку, пригладила волосы — пусть со щек сойдет наконец лихорадочный румянец.
— Ну, думала, это поможет. — И, заметив его недоумение, добавила:
— Собралась начать новую жизнь после смерти Харви — чтобы все блестело как новенькое.
Она оглядела кухню — ананасный запах чистящего средства висел в воздухе.
— Но сейчас меня от этого тошнит. В понедельник на работу, а, кроме одного дня на озере, я все время просидела дома. По-моему, я немного свихнулась на чистоте.
— Что тебе нужно, — авторитетно заявил Каттер, — так это немного свежего воздуха! — Схватив ее за руку, распахнул стеклянную дверь, ведущую с кухни прямо во двор, и потянул на улицу. Там поставил прямо в центре маленького квадратика травы и приказал:
— Дыши!
Адриана улыбнулась его серьезному тону… Но солнечные лучи так нежно греют, сирень стоит в цвету, наполняя воздух благоуханием, кусочек неба над головой сияюще чист, его рука держит ее руку крепко и уверенно… Она прикрыла глаза, подставила лицо солнцу и… вправду стала дышать.
Сделала несколько вдохов, сказала «спасибо», почувствовала, что он смотрит на нее и что взгляд у него теплее солнечного луча. Но теперь ее больше не охватывало смущение. Опасный пожар в Каттере потух, лицо у него выражало лишь искреннюю заботу.
— Тебе нужны качели на крыльце.
— Знаю, да. — Ей действительно нужны качели, и Адриана даже не удивилась, что он помнит об этом ее детском желании. — Но сначала мне нужно крыльцо.
— И сад… — продолжал он мечтательно. — Пойдем! Он потянул ее за руку через кухню, по ступенькам, к входной двери. Вывел на улицу к своему фургону на стоянке.