По залу ползет смешок.
Евгений Гришковец. Спасибо. Послушали бы вас критики, которые пишут обо мне как о самом розовом и самом позитивном писателе… Мне представляется, что я не очень обнажаюсь. Просто вы такая чувствительная, и это прекрасно. А вам не хочется обнажаться вместе со мной, поэтому вам грустно.
Смешок перерастает в смех. Гришковец весьма доволен.
Голос из зала. Калининград, где вы живете постоянно – не самый большой город в России, а вы человек, известный на всю страну. Как вы себя ощущаете в таком городе, где все вас видят, все узнают, и часто ли люди вмешиваются в привычный ход вашей жизни?
Евгений Гришковец. В Калининграде ко мне относятся очень спокойно. Редко кто подходит за автографом. Но это суть провинции. Продолжал бы я в Кемерово жить, точно так же бы относились. К своему в провинции относятся равнодушно, если не злорадно. Самые гадкие статьи, какие я читал про себя, были напечатаны именно в калининградских газетах. И это, в общем, нормально. «Да мы его знаем, он на улице Чапаева живет, да какой он писатель?» Приезжаешь в другой город, там: «О!» А пожил бы годик, все сказали бы: «А…». Это чудесная сущность и страшная сущность провинции.
Голос из зала (дело явно движется к финалу). Вам когда-нибудь приходилось выбирать между работой и семьей? Как найти баланс, и считаете ли вы себя счастливым человеком?
Евгений Гришковец. Невозможно баланс найти, ну совсем невозможно. Я уехал на гастроли давно и вернусь домой только в ноябре, и все это время не буду видеть детей. Буду ужасно скучать. Потом приеду домой, два дня буду счастлив, после чего начну говорить: «Ну, что он там бегает, орет?» Хожу нервный. Потом уезжаю и плачу… Никакого баланса здесь нет. Я видел недавно передачу по каналу «Культура», посвященную Габриловичу. Сколько ему было лет? Наверное, все 100. И буквально перед смертью он говорил о том, что в 27 лет он отбил свою жену у тогдашнего мужа, и в тот момент для него другие женщины закончились. Человек, которому 100 лет, не будет врать. Но дальше он добавил: «Для меня всю жизнь существовала одна женщина, но не верьте тем, кто говорит о простом счастье семейной жизни». Очень верно сказано.
Голос из зала. Вы часто говорите, пишете и рассказываете о том, что было в молодости – тогда. Такое ощущение, что в вашей жизни и вашем творчестве есть четкая разделительная линия – тогда и сейчас. Она и правда есть? Получается, что есть время делать и не думать и есть время думать и не делать?
Евгений Гришковец. Знаете, я чувствую, что уже заработал себе право в процессе говорения думать. На этот вопрос я ответил. А времена – тогда, сейчас… Нет, не разделяются. Вот книга «Следы на мне» – она посвящена событиям в моей жизни с 14 до 24-х лет. Но эта книга – не мемуары. Это книга сорокалетнего человека, который сейчас оценил юность и может сейчас о ней писать. В 30 лет я бы не написал такую книгу. А в состоянии юности я не мог ценить суть юности, потому что она казалась бесконечной, а детство тем более… Ничего не делится на «тогда» и «сейчас». Мне нравится один текст, который я написал для группы «Бигуди»: «Сколько бы ты ни жил, ты не ощущаешь себя ни молодым, ни старым». Ты все время изнутри себя нормальный. Это вокруг тебя молодые или старые. Молодых становится больше, старых меньше. А так, изнутри, ты все время нормальный.
Голос из зала. Естественно, девический, искренний. Евгений Григорьевич Ясин говорил о том, что как раз наше поколение выросло в нелегкое время, в эпоху перемен, когда все в стране рушилось и создавалось новое, время было неспокойное. Я считаю, что чувствительные люди, которые могут что-то создавать, которые открыты для всего, что ново, по ним жизнь бьет, и они становятся грубее. А значит, более серыми, неинтересными, скучными. Как вам удается сохранять такую обнаженность, пронзительность и откровенность души столько времени?
Евгений Гришковец. А я не занимаюсь процессом сохранения. Если будешь заниматься процессом сохранения, ничего не сохранишь. Я просто очень люблю то время, в котором живу, потому что другого у меня не будет точно, я знаю. Пока любишь, все будешь чувствовать, все будешь слышать. Будешь даже практически все понимать. Как только перестанешь любить, сразу появятся молодые люди, которые глупые, плохие, которые слушают дурацкую музыку, снимают идиотское кино и пишут кошмарные книги. Сразу. А ты останешься таким чудесным, прекрасным и никому не нужным, и очень сердитым на то время, в котором ты еще зачем-то продолжаешь жить… И ты в этот момент начнешь жизнь свою доживать. Нет, невозможно ничего сохранять, просто надо любить по возможности как можно дольше.