— А где вы с ним познакомились? Я как-то не предполагала, что вы с ним вращаетесь в одних и тех же кругах.
— Мы познакомились на восьмидесятилетии бабули. Помнишь, ты тогда еще не смогла приехать, потому что свалилась с гриппом? Шелл застрял здесь, так как приехал консультировать бабулю по поводу ее капиталовложений. Я в него страшно втрескалась и, похоже, доставила ему кучу неприятностей. Он был просто добр ко мне, а я все напутала и вообще...
— Что значит «добр»? — перебила Пат. — Ты хочешь сказать, что он тебя не соблазнял?
— Что ты! — К щекам Даны снова прилила краска. — Неужели ты так подумала? Да, наверное, по моим словам так и выходило. Но, честно говоря, я даже не припомню, чтобы он хоть раз до меня дотронулся...
Пат во все глаза смотрела на разрумянившееся лицо сестры, утратив дар речи. Дана по-прежнему казалась таким эфирным созданием, что просто дух захватывало, и, как всегда, выглядела моложе своих лет, но теперь детское простодушие в ее глазах сменилось чем-то новым, более зрелым, более решительным. Ее младшая сестренка, похоже, наконец, повзрослела.
— А как же порванная блузка? — напомнила Пат. — Она тоже сама порвалась, или ты опять что-то напутала?
И невольно удивилась сама себе. С прежней Даной, какой та была до знакомства с Джеффри, Пат ни за что бы не решилась говорить в таком тоне, из страха, что это вызовет потоки слез, а потом ее сестра на весь день замкнется в обиженном молчании. Сейчас она еще раз убедилась в том, что Дана действительно выросла, ибо, порывшись в памяти, та воскликнула:
— Господи, какой кошмар! Ты что, решила, что это он ее порвал? Нет, просто на меня напали на улице. Слушай, я, пожалуй, начну с самого начала. — Дана допила вино и снова наполнила свой бокал. — С бабушкиного дня рождения. Собрались одни старики, и все только о том и толковали, что о своих болезнях. Со мной вообще никто не разговаривал. Мама помогала Молли и миссис Макдермонт возиться с едой. Я было тоже попыталась что-то сделать, но только путалась у всех под ногами. Ну, вот, я уже говорила, Шелл тоже был там и изо всех сил старался не показывать, что ему до смерти скучно. Я подумала, что он — самый потрясающий мужчина, какого я видела в жизни. И потом, он-то как раз со мной общался, восхищался тем, как я расставила цветы, и даже сказал, что я могу заниматься этим профессионально, если захочу. Понимаешь, он так со мной разговаривал, что я стала казаться себе совершенно особенной, а не просто пустым местом, как всегда...
Пат это прекрасно понимала. У Шелла был этот дар: он умел заставить женщину чувствовать себя особенной и неповторимой. А тем более Дану с ее вечной неуверенностью в себе, усугублявшейся постоянными бабкиными нотациями, и неистребимой страстью фантазировать. Дана, как и их мать, постоянно грезила наяву.
— Так вот, — продолжала Дана, — он сказал, что у меня талант и что в Бостоне, да и по всей стране, найдется огромное количество желающих заплатить кругленькую сумму за оформление цветами их банкетов. Ну, а потом я пару раз приезжала в Бостон и заходила к нему в офис проконсультироваться, как мне открыть свое дело.
— Ты всерьез собиралась этим заняться?
— Да нет, конечно! — Дана запустила руки в волосы. — Хотя тогда мне казалось, что серьезно. Но на самом деле это был просто предлог повидаться с ним, добиться, чтобы он уделил мне внимание. И он был очень добр и по-настоящему внимателен. Он водил меня обедать и давал советы — судя по всему, очень дельные, да вот только я ими не воспользовалась. Я и говорила об этом только потому, что это давало мне повод для встреч с ним, — продолжала Дана. — А потом был тот последний вечер. Я явилась к нему в офис, само собой, без приглашения. Он принял меня буквально на пять минут и заявил, что дал мне уже все консультации, какие были нужны, и больше помочь ничем не может. Я была просто убита. Нет, он, конечно, был со мной, как всегда, очень любезен, но это ничего не меняло. Я все равно была потрясена. Вместо обеда с любимым человеком в уютном ресторанчике я оказалась на улице, и в довершение ко всему на меня напали и ограбили. Вот тогда-то мне и порвали эту несчастную блузку.
Пат слушала сестру в полном шоке. Наконец, у нее уже просто не осталось сил сидеть и молчать. Кипя от ярости, она вскочила и задернула ситцевые занавески на окне. Уже начинало темнеть, и сквозь деревья неясно замерцали огни большого дома.
Вполне возможно, что за одним из этих окон по-прежнему находился Шелл Грэммер. Вспомнив о нем, Патриция мучительно содрогнулась. Ей было больно вспомнить о том, чего она ему наговорила и в каких ужасных вещах обвиняла! Но еще больнее были воспоминания о том, как он целовал ее и как она отзывалась на его ласки. Все могло быть по-другому, если бы...