Старался помочь им советом, опытом. Мои усилия не были напрасными.
— Были и поражения?
— Главное поражение я потерпел у себя на родине, в ФРГ. Меня назначили консультантом при правительстве по делам охраны природы. Скоро я убедился, что служу в этом деле всего лишь красивой вывеской. Удавалось бороться с мелкими браконьерами, но я был бессилен что-либо сделать с крупными хозяйственниками, наносившими главный урон природе. Я попросил отставку…
— Вы ушли теперь и с должности директора зоопарка.
— Да, но тут другие причины. Я подготовил грамотных и знающих людей. И передал дело в надежные руки. Это естественная преемственность…
— Есть ли в вашей биографии какие-нибудь курьезы?
— У кого их нет! В сорок пятом году, после войны, два месяца я служил во Франкфурте начальником полиции. Представляете меня в полицейской форме с оружием?!
— А приходилось ли вам стрелять во время войны?
— Да. Один раз. Я служил ветеринаром в Польше, и пришлось однажды пристрелить больную лошадь…
— Помните Волгу? На каких реках вам пришлось побывать? И какие районы Земли вы хотели бы еще видеть?
— Для меня уже много воды утекло… Я видел Конго, Нил, Гудзон, Амазонку, Ганг, Миссисипи. Ну и реки поменьше — Рейн, Сену, Темзу… Желание видеть новое не притупилось. Но в мои годы планы приходится строить с оглядкой. Все же хочется побывать в Арктике и на юге Китая, в провинции Сычуань, — интересное для зоолога место…
— А житейская гавань… Куда вас тянет после дороги?
— У меня две такие пристани. Ферма в окрестностях Франкфурта-на-Майне. И домик в Аруше — это Восточная Африка.
— Еще в Африке, помню, собирался спросить о вашем понимании жизни и мироздания.
— Жизнь для меня существует только в этом реальном мире. В бога я никогда не верил. Я думаю, каждый естествоиспытатель, да и просто человек, хорошо понимающий механизмы природы, не ищет бога. Я страстно люблю природу. В меру сил стремился постичь ее тайны и уберечь от зла. Она питает мой ум и сердце.
— Обращаясь с животными, приходилось ли вам рисковать?
— Приходилось. Но, поверьте, когда мы едем в автомобиле, мы рискуем гораздо больше. Я знаю на память цифры статистики: каждый стопятидесятый из существующих автомобилей убивает человека, каждый шестидесятый — ранит. Леопард и лев — безобидные существа в сравнении с этим «зверем». Но конечно, постоянно общаясь с животными, иногда и рискуешь. Кинооператора, американку Маргарет Лайн, убил молодой слон, когда она попыталась получить уникальные кадры. У меня вот палец носит следы зубов: неосторожное обращение с шимпанзе. Зубы у этих бестий, как у леопарда, а ума больше. Леопарду протяни палку — он в нее вцепится, обезьяна же хорошо понимает: надо хватать за руку.
— Ваш фильм «Серенгети не должен умереть», если не ошибаюсь, был первой удачной попыткой показать красочную панораму животного мира Африки…
— Нет, первым тут был знаменитый Уолт Дисней. Он сделал животных полноправными героями экрана.
— Я слышал о большой популярности вашей телевизионной программы «Место для диких животных»…
— Да, она популярна, так же как популярна в Советском Союзе передача «В мире животных», как у американцев популярна программа «Неукрощенный мир». Всюду люди благодаря телевидению получили возможность видеть природу, ранее доступную лишь путешественнику.
— Велики ли, по-вашему, шансы сохранить на Земле уголки дикой жизни и диких животных?
— Не могу сказать, что эта проблема относится к числу легко разрешимых. Все зависит от нашего благоразумия, от нашей энергии, от нашей, наконец, веры, что сделать это возможно. Предпринятые усилия обнадеживают. Для примера вспомним хотя бы возрожденных в Советском Союзе соболя и сайгу.
— Есть у вас, наверное, любимое животное.
— Люблю лошадей. С них я начинал свои исследования. И сейчас вот на старости лет завел нескольких скакунов арабской породы… Есть у меня и еще одна слабость — обезьяны. И уж коль зашел разговор о любви, — смеется, — человек тоже симпатичное млекопитающее…
* * *