— Дора, ты соберешь сама в дорогу? Ладно? Я смертельно устал.
— Ты можешь ехать, Траян. Я останусь. Я начала дело и не могу его бросить. А ты поезжай. Так будет лучше для нас обоих.
Он не мог спорить, веки его слипались. Уже сквозь сон проговорил:
— Я уеду во что бы то ни стало. Завтра же. Мне необходимо поговорить с министром. Я должен опровергнуть ложные обвинения. А потом — конец! Конец туннелю, конец водохранилищу. Я вернусь за тобой. Уедем в Софию.
Дора ничего не ответила.
38
Каждое утро, прежде чем идти в библиотеку, Дора заходила в шахту посмотреть, что сделано, узнать у бригадира Спаса, нет ли чего нового от Траяна. Две недели назад он звонил ей. Попросил прислать документы, о водохранилище не хотел даже и слышать, звал ее в Софию. «Раз обо мне такого мнения, ты не должна там оставаться». И тут же принялся расспрашивать о туннеле, велел Спасу звонить каждый день, держать его в курсе. И только ни слова о ней самой, о случившемся. Дела заслонили для него все. Она тоже не стала спрашивать его ни о чем, даже о том, был ли он в Гидропроекте.
Нынче Спас не смог связаться с Траяном, и это тревожило бригадира:
— Так же нельзя. Вдруг мы снова что-нибудь напутаем? Скажите хоть вы ему, чтоб приезжал. А то работаем вслепую.
Дору тоже охватило беспокойство. Почему Траян не позвонил? Может быть, он и вправду отказался работать на водохранилище? Но почему это ее тревожит? Ведь ей безразлично, вернется Траян или нет. Даже было бы лучше, если бы не возвращался и не звонил.
Библиотека показалась сегодня Доре неуютной и неприветливой. Не успела она разложить журналы на столах, как отворилась дверь.
— Дядюшка Желю, ты, как всегда, первый — настоящий передовик. Подожди-ка, погляжу, есть ли хоть одна книга, которую ты еще не прочитал.
Лицо Желю худощавое и морщинистое. Но его добрый взгляд, казалось, разглаживал морщины.
— Да ведь чтение — это как болезнь: забирает не сразу, зато уж потом не оторвешься. Однако я не за этим пришел. Ты мне скажи, когда инженер вернется? А то мы без него как без рук. Спас — он неплохой парень, старается, соображает. Но тут ведь что ни день, то новое. А наш инженер толковый. Я же с ним на плотине работал. Что и говорить, опытный, бывалый человек. Мы же все работаем на совесть, а сейчас без него, как цыплята без наседки. Может, он и там нужен, да только бы поскорее возвращался.
Проводив Желю, Дора принялась за дело: убрала на полки книги, вытерла пыль, подшила новые газеты. Она придумывала себе все новые и новые занятия, только бы не присесть, не остаться наедине со своими мыслями. Из-за этого принялась даже приделывать трубу к времянке, хотя до заморозков было еще далеко.
В дверь постучали. Не дождавшись ответа, в комнату вбежали Светла и Таня. Увидев Дору, склонившуюся над печкой, всю перемазанную сажей, гостьи рассмеялись.
— Что случилось? — спросила Светла.
Дора ответила не сразу. Она чиркнула спичкой, в печке весело зашумело.
— Ну вот. Теперь хорошо, — улыбнулась она. — Печка дымила, разжечь было трудно. Для нового общежития привезли вчера трубы, я взяла и удлинила одну. Вот эту. Сразу тяга стала лучше. А то наш холодильник — его еще называют библиотекой — выходит на север, и, как задуют ветры, читатели замерзнут. Да и я тоже.
— К зиме, значит, готовитесь, — обрадовалась Таня. — А товарищ Евтимов звонил? Когда вы его ждете?
Дора неопределенно пожала плечами.
— Таня, кто будет говорить? — спросила Светла и, не дожидаясь ответа, прибавила. — Мы вроде делегации к тебе. Я прямо скажу: товарищ Евтимов должен вернуться, тогда мы быстрее сможем закончить водохранилище. Все инженеры на плотине так говорят. И Младен тоже. Ему теперь лучше, только на щеке останется маленький шрам. Он даже начал работать, и его сразу же вызвали в Софию. Младен говорит о твоем муже: «Редкий человек. Только Евтимов может наладить дела в туннеле, руководить всей стройкой».
— Я все понимаю, но мне неясно, что могу сделать я, — грустно ответила Дора.
— Мы так думаем, — вмешалась Таня: — если дело кончится в его пользу — мы, кстати, в этом не сомневаемся, — а он не вернется, значит…
— Значит, — смелее подхватила Светла, — ты не хочешь оставаться на стройке и отговариваешь товарища Евтимова вернуться. Я понимаю, ты не привыкла к такой жизни. Правда, сначала мне показалось, что тебе здесь нравится, но в последнее время ты стала такая задумчивая, грустная. Конечно, жить здесь нелегко. Но ведь речь идет еще об одном только годе.
— Меньше года, — снова заговорила Таня. — Хотя бы до тех пор, пока кончим проходку туннеля и пустим воду. Вы должны понять, что товарищ Евтимов необходим на строительстве. Целый коллектив — инженеры, бригадиры, проходчики, — все на его стороне. При последнем обвале все убедились, как был прав ваш муж, когда требовал тщательной предварительной подготовки. Теперь никто не хочет идти в туннель. Говорят: «Мы только инженеру Евтимову верим».