— Инженер Зарев, не так ли?.. Я как раз хотел встретиться с вами. Вот — в блокноте вы на первой странице записаны. Хочу с вами посоветоваться как с партийцем. Я здесь, как вы знаете, совсем недавно, еще всего не успел увидеть и узнать. Но первое мое впечатление: не клеится работа, нет увлеченности, горения. Производственные вопросы, выполнение плана, вопросы быта не поставлены во главу угла. Надо прежде всего подтянуть людей, увлечь, заинтересовать…
Младен утвердительно кивал: это были его собственные мысли.
— Да, именно так — многие приходят только «посмотреть», и за ними не видны те, кто по-настоящему хочет работать. С людьми трудно — принимают всех без разбора. Этим-то и пользуются всякие «скептики», сеют недоверие к стройке. И никто по сути дела не интересуется строителями, тем, чтобы дать им подходящую работу, создать сносные условия. Смешно сказать, но тут есть люди, для которых само слово «водохранилище» непонятно. Копают, но совершенно не интересуются тем, что же они здесь в конце концов строят. Для таких — да и не только для них — на площади надо бы повесить большую карту: пусть каждый видит, что будет на этом пустыре, среди голых скал и оползней.
Младен схватил со стола клочок бумаги и начал набрасывать, как должна выглядеть эта карта и где ее лучше всего поместить.
— Да, вы правы, — Божинов тепло посмотрел на юношу. — Ну а еще что вы бы предложили сделать?
— По-моему, надо решительно избавиться от всех тех, кто не верит в стройку и тем самым мешает ей.
— Вот в этом никак не могу с вами согласиться, — возразил парторг. — Отстранить всех, кто еще не привязался к строительству, значит совсем расстроить и без того не налаженную работу. Лучше попробовать убедить, завоевать людей, вдохнуть энтузиазм. От тех, кто мешает, мы, конечно, избавимся, а пока надо сплотить коммунистов. Они должны показать пример. Соберем коммунистов — каждому дадим задание.
— Этого мало.
— Верно. Нельзя только требовать — надо и давать. Есть люди, для которых лучший довод — удовлетворение их личных интересов. Нужно будет сделать так, чтобы они почувствовали прежде всего материальную заинтересованность. Ничего, потом они постепенно поймут, что их стремления совпадают с общественными.
— Хочу быть с вами вполне откровенным, товарищ Божинов, — Младена покорял этот мягкий голос и доброжелательный взгляд. — Объект трудный, организация плохая, я иногда совсем теряюсь и думаю: справлюсь ли?
Парторг пристально посмотрел на молодого инженера. В его взгляде были и удивление, и возмущение, и упрек. Взгляд смутил Младена больше, чем слова Божинова.
— Для коммуниста нет невозможного. Надо суметь раскрыть способности каждого. Характер формируется в борьбе. Сейчас передний край здесь.
Простившись с парторгом, Младен начал подумывать, не напрасно ли он доверился, ему, рассказал о своих колебаниях. Божинов располагал к себе. Но справится ли он? То ли он излишне тактичен, то ли безволен и из-за этого откладывает окончательное решение вопросов. А чего еще ждать? Уж сколько времени прошло, как началось строительство, а они все чего-то ждут.
И что может сделать он, Младен? Как вдохнуть энтузиазм в других, когда сам он тоскует о Софии? Начинается день — он увлекается работой, но по вечерам, когда остается один в неприветливой комнате, перед ним встают шумные софийские улицы, пестрые афиши, звон трамваев. Ему не хватает воздуха Софии, суеты большого города. Не хватает ему Лиляны.
Младен знал, что она может позвонить, назначить свидание и в последнюю минуту отменить его, пойти куда-нибудь с ним и вдруг оставить его ради каких-то своих знакомых. Она то отталкивает, то привлекает его своими капризами и взбалмошными выходками. Сколько раз он давал себе слово не встречаться с ней и снова искал ее!.. Лиляна никогда не согласится жить здесь и никогда не станет ждать его возвращения. Ему нужно вернуться в Софию или оставить надежду добиться ее.
Временами ему казалось, что там, в отделе Гидропроекта, он яснее видел очертания строительных лесов и блоков, ажурную сетку стрел мощных кранов. С каким восторгом рисовал он прежде грандиозные планы, а теперь, когда попал сюда, где осуществляются эти планы, он как будто перестал ощущать величие и размах строительства, чувствовать порыв тысяч людей к новой жизни. Он уже не видит вершины, до которой хотел добраться. Нет, он остался где-то у подножья, утонул в тумане будней, в мелочных дрязгах и интригах, трудности лишь краем коснулись его, а он на первом же крутом подъеме готов сбросить с плеч рюкзак. За строительными лесами он потерял перспективу, занялся какими-то маленькими винтиками. И сам он не двигатель, а только маленький винтик огромной стройки.