— Вот говорят, что народ стремится из деревни, а посмотрите — этот человек служит зимою самоварщиком на Тульском заводе, а теперь, летом, достает здесь муравьиные яйца. Он весь изъеден, вся кожа с рук слезла от едкости этих яиц, а он радуется, мечтает, как будет чай пить и спать на траве ночью. Очевидно, тут важен не ничтожный заработок от продажи яиц, а для него это дело просто «partie de plaisir» (увеселительная прогулка).
За ужином Л. Н. рассказывал про этого человека и удивил меня изумительной передачей всех деталей его рассказа и движений. Но главным образом поразительно было для меня сопоставление этого рассказа Л. Н. с его же рассказом накануне. Говорили что‑то о бешеных собаках, и Л. Н. сказал:
— Хотите, я расскажу вам про бешеного волка?
И Л. Н. рассказал, как накануне его отъезда с Кавказа он сидел поздно вечером с ребятишками, которые его очень любили. Вдруг в станицу забежал бешеный волк. Л. Н. побежал в хату за ружьем, а офицер, бывший тут, сказал, что ружье не заряжено. Л. Н. возразил, что в одном стволе есть заряд. Он перегнулся через забор и наткнулся прямо на волка. Л. Н. нажал курок, но офицер оказался прав: ружье было не заряжено и не выстрелило. К счастью, волк убежал. Л. Н. передавал все подробности: слова Епишки («Ерошка» из «Казаков»), ребят, офицера. С одинаковым художественным совершенством и так же подробно Л. Н. рассказывал про нынешнего охотника за муравьиными яйцами и про случай, бывший с ним пятьдесят лет назад.
Л. Н. сказал как‑то:
— Когда я пришел к миросозерцанию, отрицающему всякую церковь и какие бы то ни было церковные обряды, — тяжелой стороной была рознь в этом отношении с массой народа. И я понимаю, что страх совсем разойтись с народом может некоторых удержать от последнего шага в этом направлении.
Л. Н. читал дневник Бомонда, изданный его детьми после его смерти, и сказал по этому поводу:
— Это очень хорошая книга. Она мне очень полезна, несмотря на то, что Бомонд евангелик, преданный своему вероисповеданию, постоянно говорит об искуплении и т. п. Удивительно, как часто люди, в сущности по убеждению настоящие христиане, не могут свободно признать это, а нуждаются в каких‑то лесах. Как леса закрывают собою постройку, так их истинное миросозерцание скрыто за разными вероисповеданиями.
Л. Н. вспомнил и привел на память по — английски изречение Кольриджа, которое тут же перевел: «Тот, кто начнет с того, что полюбит христианство более истины, очень скоро полюбит свою церковь или секту больше христианства и кончит тем, что будет любить только себя».
Л. Н. сказал недавно:
— Основанием всякой школы следовало бы сделать учение величайших моралистов и мыслителей, как Лао — Цзы, Сакья — Муни, Конфуций, Сократ, Паскаль и др. А между тем у нас часто твердо знают какие‑нибудь греческие неправильные глаголы, а учения величайших людей остаются большинству совершенно неизвестными.
Л. Н. говорил с А. В. Цингером о трудности жить жизнью простого народа, о том, как обесценен труд.
Между прочим, говоря об усовершенствованных земледельческих орудиях, Л. Н. сказал:
— Нельзя преждевременно заводить дорогие усовершенствованные орудия. Вы знаете, был такой известный американский писатель Торо, который удалился от городской жизни и стал жить трудами рук своих. Когда ему друзья стали говорить — как это он живет в нескольких часах езды от прекрасного озера и никогда не соберется съездить туда, когда поездка по железной дороге стоит всего два доллара, Торо возразил им, что прекрасно чувствует себя и у себя дома, но если бы и решился отправиться на озеро, то скорее сделал бы это пешком, так как, чтобы отработать два доллара ему нужно четыре дня, а пешком он сделает эту прогулку в два. Часто это рассуждение применимо и у нас, когда улучшение сельского хозяйства хотят начать с введения дорогих усовершенствованных орудий.
Л. Н. говорил о стихах:
— Когда в стихах говорится про любовь, цветы и т. п., то это сравнительно невинное занятие до шестнадцати лет. Но выразить важную, серьезную мысль в стихах почти невозможно, не исказив ее. Как трудно просто словами выразить свою мысль так, чтобы всякий понял именно то, что хочешь высказать. Насколько же это труднее, когда писатель связан еще размером и рифмой? Это удавалось, и то редко, только самым большим поэтам. За стихами часто прячутся совершенно ложные мысли.
К Л. Н. приезжал какой‑то студент — поляк из Харьковского университета. Он написал статью о Л. Н. в возражение Нордау. (Последний назвал Толстого «выродившийся субъект высшего порядка».) Студент оказался бестолковый.