Так начался самый удивительный эксперимент в истории физиологии и психологии. Мы переделывали моего кота. И превратили его в… ну, это можете представить сами.
В конце недели кот заговорил. С нетерпением взволнованного родителя я ждал его первого слова, которое, кстати, оказалось не «па-па», а «кошачья мята». Меня это так растрогало, что я ублажал его кошачьей мятой до тех пор, пока он не взревел.
После этого дело пошло быстрее: сначала существительные, затем глаголы. Спустя три часа после того, как Хеликс сказал «Кошачья мята», он отчетливо выговорил: «А как насчет еще немножко кошачьей мяты?»
Потом Уолли споткнулся на «тональном управлении» голосовыми связками Хеликса. Мы обнаружили, что можем дать ему громкий и хриплый голос, но, пожертвовав количеством (в нашем случае, громкостью) в пользу качества, получили в итоге нечто похожее на голос Уолли (как я его «слышал»), выразительный, но тихий.
Проделав большую работу над соответствующими участками мозга Хеликса, мы получили практически абсолютную память. Это была трудная работа. Средняя кошка живет, практически, настоящим и помнит минут десять прошлого, причем у нее нет концепции будущего. К тому же, у нее лучше развита мускульная и нервная память, чем слуховая, речевая и зрительная, так же, как и у школьников. Мы изменили все это, и теперь Хеликсу стали не нужны никакие повторы, достаточно было сказать лишь раз.
Потом мы наткнулись на следующее препятствие. Я разговаривал с Уолли вслух, как с любым человеком. Но когда Хеликс стал понимать мои слова, мои долгие разговоры озадачивали и смущали его. Я старался молчать и общаться с Уолли мысленно, но оказалось, что думаю-то я одновременно с тем, когда говорю. Впрочем, Хеликс постепенно привык к этому.
Потом мы научили его читать. Не могу выразить, какое это было чудо, когда и месяца не прошло с тех пор, как он начал с азбуки, а теперь уже прочитал Библию, «Золотую ветвь» Фрейзера в сокращенном издании, «Алису в Стране Чудес» и четыре текста по географии. За пару месяцев он изучил стереометрию, дифференциальное исчисление, четырнадцать основных теорий метемпсихоза и все песни хит-парада на этой неделе. А, да, у него оказалось прекрасное чувство ритма и проникновенный голос. Хеликс и прежде лежал по-многу часов воскресеньями перед радиоприемником, слушая симфонии и эстрадную музыку, и через некоторое время мог узнавать не только композитора, но также дирижера и исполнителей.
Теперь я начал понимать, что у нас, людей, слишком большое самомнение. Будучи кошкой, самым независимым созданием на Земле, Хеликс был аристократом. Он быстро узнал о моем относительном невежестве — да, невежестве, поскольку, хотя я сам дал ему кое-какое образование, у него было двойное преимущество — свежие знания и абсолютная память. Он открыто насмехался надо мной, когда я делал огульные утверждения — есть у меня такая дурная привычка, — а затем, по слогам, исправлял мои ошибки. Он вовсе не хотел причинить мне вред, но когда он фыркал в усы, словно говоря снисходительным тоном: «На самом деле ты не так уж и много знаешь», я сгорал от стыда. Однажды я дошел до того, что пригрозил посадить Хеликса на голодный паек — это было единственным, что могло его урезонить.
Время от времени меня поражал Уолли. Например, он привил коту тягу к табаку. В результате Хеликс выкурил все сигареты, что были в доме. Я вспылил и стал учить его крутить самокрутки. После этого стало полегче. Но он не делал различия между «своим» и «чужим». Поэтому мои сигареты были в сохранности лишь до тех пор, пока Хеликс не испытывал желания покурить.
Это заставило меня задуматься. Разве с его нынешними умственными способностями он не мог научиться не выкуривать у меня последнюю сигарету? Или, как случилось однажды, не есть все, что было на столе, — мой ужин наряду со своим собственным, — в то время, когда я отлучился к телефону? Я сказал ему, что так нельзя, но он не мог это понять. Он просто ответил:
— Но ведь там была еда, верно?
Я спросил об этом Уолли и, думаю, он выдал верный ответ.
— Я уверен, — сказал он мне, — что это происходит потому, что у Хеликса нет понятия о великодушии. Или милосердии. Вообще ни о каком подобном качестве. Он совершенно лишен совести.
— Ты хочешь сказать, что он не испытывает ко мне никаких чувств? А то, что я содержу его, кормлю, ублажаю, ничего не значит?..
— Конечно, конечно, — удивленно ответил Уолли. — Ты ему нравишься, с тобой… с тобой легко поладить. А, кроме того, как ты сам сказал, ты его кормишь. Тронти, ты не должен забывать, что Хеликс — кот, и, пока я не вселюсь в него, всегда будет котом. Ни одна кошка не станет слепо повиноваться, как бы умна она ни была, и не отдаст тебе то, что нравится ей самой. Иначе говоря, кошка всегда следует указаниям своего желудка. Работа над ним заинтересовала Хеликса и, как я и обещал, он наслаждается ею. Но только и всего.