— Шесть часов, сэр.
— A-а, Лэндис. Прекрасно! — Тобин глядел, как ловкие руки дворецкого наливали кофе в хрупкую чашечку, обрамленную серебром. — В акциях «Синтетической резины» были подвижки?
Так он снова начал свой завтрак. Снова заставил оборванца лечь под колеса, прошел в офис, где все завертелось колесом, переписал на себя чужие состояния, велел Криллу умереть, прошел через все бессмысленные убийства, вернулся домой, отрубил Лэндису голову и лег спать. И снова, как только закрыл глаза, услышал далекий дверной звонок. Это должна быть полиция. И снова он, улыбаясь, глядел, как в пепельнице растет сигарета, снова возродил Лэндиса, снова, снова и снова переживал этот день то в нормальном, то в обратном направлении, туда-сюда, туда-сюда. Тело его делало все то же, что и в первый раз, в голове появлялись все те же мысли, но что-то в глубине его души, чего ни он сам, ни я, не мог коснуться, изменить или уничтожить, плакало и рыдало, страдало, испытывало смертельный ужас и не могло даже сойти с ума. Это был единственный возможный выход. Он не мог умереть, поскольку заслужил смерть, но был огражден от нее.
У Тобина оставалось еще одно, последнее желание, которое вступало в силу, когда он должен был проснуться на следующее утро. Вот только это утро никогда не наступило.
— Эта история — истинная правда, — сказал рассказчик.
— Я… я верю в это. Э-э… когда это произошло? — спросил я.
— Когда? Что значит — когда? Вы говорите о времени и Макилхейне Тобине?
— Но… почему вы рассказали мне эту историю?
— Потому что, после того, как у Макилхейна Тобина исполнились два желания, он… остановился. Но если человек вообще соглашается на мое предложение, я должен выполнить три его желания. Даже если третье мне пришлось угадать. Я понял, что Макилхейн Тобин всегда стремился к известности. Таким образом, моя работа с ним завершена. Я хочу, чтобы вы рассказали людям его историю. Сам я не могу этого сделать. Разрешите откланяться.
И он оставил меня одного.
Возможно, его и вообще не было здесь. Но вот вам рассказ, который я записал вчера вечером.
КОСТИ[10]
(В соавт. с Джеймсом X. Бердом).
Донзи открыл дверь, держа в руке плоскогубцы, щека его была испачкана припоем.
— А, Фаррел! Входите!
— Привет, Донзи.
Шериф наклонил голову, перешагивая через порог, и прошел за механиком через заваленную всяким хламом гостиную в помещение, которое раньше служило кладовой. Теперь здесь была оборудована мастерская с тисками, токарным электрическим станком, маленьким сверлильным станком и стойкой с инструментами. И здесь было гораздо больше порядка, чем в гостиной. Перед окошком на маленьком столике стояла какая-то сложная радиостанция, со сферической антенной и множеством трубок, сопротивлений и конденсаторов. Фаррел кинул в рот еще одну пластинку жевательной резинки, добавочно к уже имевшемуся там комку, и уставился на устройство.
— Так это оно? — спросил он.
— Совершенно верно, — с гордостью ответил Донзи, сел возле столика и взял электропаяльник. — И на этот раз оно будет работать, — пробормотал он, поднося лезвие паяльника к щеке, чтобы узнать, достаточно ли он нагрелся.
— А раньше я думал, что FM[11] — это сокращенное название колледжа, — сказал Фаррел.
— Только не в радиотехнике, — пробурчал Донзи и капнул припоем на блестящий проводник. — Это также и тип частот. А это — устройство, которое будет приносить нам настоящие деньги, Фаррел.
— Да, — без малейшего энтузиазма отозвался шериф.
Он подумал о водяном двигателе неугомонного Донзи, который должен был питаться энергией, вырабатываемой цепочкой полых шаров, подвешенных к вершине емкости, о его изобретательном плане разбивки скоростной автострады, чтобы убрать бетонные стенки между полосами движения — эта идея была шикарная, вот только запатентовал ее кто-то другой. Было также еще дело с пистолетом, который мог выпустить тридцать пуль в интервале от одной пятой секунды до тридцати минут — вот только никому такой пистолет оказался не нужен. Донзи был такой же неудачник, как и энтузиаст. Душа его до сих пор держалась в теле лишь потому, что у него была бесконечно великая сила убеждения. Он мог продать любую свою идею даже трем известным обезьянкам — и даже более, мог убедить такого типа, как Фаррел инвестировать денежки в идею направленного передатчика FM. В основе его лежал принцип, по которому сигнал, выпущенный прямо вверх, отразится от слоя Хевисайда и вернется обратно почти прямо вниз, и таким образом может быть принят лишь тому, кому был послан. Необходимо было лишь нацелить сигнал так, чтобы, отразившись от слоя Хевисайда, он попал прямо по адресу. Такая штука была бы очень полезной в качестве беспроводного полевого телефона для военной связи.