— Да, в кроватку Сьюзи, но она была такой длинной, что ноги не входили.
Внезапно я понял, куда вела Кэрол. Виджет получила эту кроватку в подарок на день рождения девять месяцев назад.
— А что тогда было на тебе? — продолжала Кэрол.
Виджет прикрыла глаза.
— На мне… было… м-м… Да, мое платье от тети Мари, с розовыми пампушками!
— Мари прислала его месяца четыре назад, верно? — спросил я.
Кэрол кивнула и продолжала:
— А когда ты впервые вспомнила о кукле?
— О, опосле обеда, — без колебаний ответила Виджет. — Когда мне сушили волосы под кроминным шлемом.
— Переведи, — попросил я жену.
— Хромированный шлем, — сказала Кэрол. — Я взяла ее в салон красоты, там ей промыли волосы, пока я занималась покупками. Ей это понравилось. И она крепко заснула во время сушки. Я запомнила это, потому что, впервые за ее короткую жизнь, она в тот день не сказала и десятка слов подряд.
— Ну, наверное, ей все это приснилось.
— Ну, наверное, мне совершенно не приснилось, — спокойно сказала Виджет. — Сны всегда расплываются. А я точненько помню ту куклу.
— Годфри, садись, — быстро сказала Кэрол, когда я начал подниматься с кресла — мне не нравилось, когда кто-нибудь начинал мне категорично противоречить, даже если это была моя родная дочь. — Виджет, выйди из комнаты. Только не выходи из дома. И не спорь со своим родителем.
Виджет пересекла комнату.
— Да, мама. Прости, папа. — Она открыла дверь и вышла, потом просунула в комнату голову. — Но он первый спорил мне, — сказала она и убежала.
— Парфянская стрела, — рассмеялся я. — Кроме того — touché. Кэрол, а к чему такой пристрастный допрос?
— О… Не знаю, Годфри. Просто она никогда не придумывала такие сложные истории.
— Да ерунда. Это делает всякий ребенок.
— Далеко не всякий, Годфри. И Виджет никогда такого не придумывала.
— Ладно. Значит, она просто доросла до этого. Это совершенно нормально. Любимая, — я подошел к ней, — перестань так озабоченно смотреть! Вы, женщины, поражаете меня. В самом деле. Я люблю своего ребенка, но никогда не мог понять, как женщина может часами изучать лицо ребенка и всегда открывать в нем какие-то новые черточки. Ты всегда занималась этим, а теперь перешла на ее мысли. Ну и что тут страшного, если у ребенка появилось образное мышление?
Но она покачала головой.
— Ну, может, это все глупости. Но есть разница между воображением и воспоминаниями о том, чего никогда не было.
— Не бери в голову. Просто Виджет еще не может выражаться яснее. Я не думаю…
И тут Кэрол подпрыгнула.
— Мой пирог! — закричала она и убежала на кухню.
Вот так просто все и началось.
Только несколько дней спустя я добрался до лаборатории и нашел там Генри, сидящего спиной к двери и, опустив подбородок на грудь, глядящего в окно. Я дважды окликнул его, прежде чем он услышал меня. Генри — правильный парень. И не только потому, что женился на моей единственной сестре.
— Почему такой мрачный? — спросил я.
— Да так…
Я внимательно поглядел на него. Обычно для подобного выражения лица есть лишь она причина.
— Закончился медовый месяц? — спросил я.
— Нашел о чем вспомнить, — огрызнулся Генри.
Так оно и было. Они с Мари поженились уже четыре месяца назад. Я пожал плечами.
— Не втирай мне мозги, — сказал я. — Парень, я знаю тебя уже давно.
Он вскочил со стула и лягнул его ногой.
— Годфри, у Мари были когда-либо отношения с Уикерхэмом?
— С Уикерхэмом? — удивленно переспросил я. — Нет, черт возьми! Ты знаешь это лучше меня!
Уикерхэм был наш босс, мы работали на него. Он не прославился лишь потому, что не желал этого. А так во всех отношениях он был просто замечательным. Его фирма занималась производством точного психологического и психиатрического оборудования — измерители рефлексов, гипнотические зеркала, энцефалографы и тому подобное. Уикерхэм был нелюдим, мы вообще почти не видели его. Раз в несколько дней он проходил по лабораториям, офисам и магазину, сжав широкие плечи и шныряя повсюду своими черными глазами. Я всегда думал, что его глаза похожи на линзы фотокамеры, и позже он просматривает все, что запечатлевает во время своих вылазок. Но насколько Мари могла им заинтересоваться — насколько любая женщина могла им интересоваться, — было бессмысленно даже думать. Женщин не привлекают сосульки.
— Генри… Да ты просто бредишь! Они даже никогда не встречались!
— Нет, встречались, — хмуро ответил Генри. — Ты что, не помнишь, на общем банкете?