— Если бы я только знал, насколько это серьезно для нее, то тогда, в первый раз, усмехнулся бы и сказал: «да-да, продолжай». Но тогда я не знал, а теперь бесполезно и пробовать. Я приложил все усилия, чтобы убедить ее, что между нею и Уиком никогда ничего не было, но все напрасно. Чем больше я убеждаю ее, тем сильнее она упирается. Если она мне поверит, то тут же усомнится в своем рассудке. А если так и не поверит, то будет пытаться понять, какие у меня могли быть мотивы для отрицания этой истории. — И он развел руками, печально подняв брови. — Тупик. Что тут можно поделать?
— Тебе еще повезло, — вздохнул я. — По крайней мере, Мари знает, что тревожит ее. А вот Кэрол не знает. Она боится, потому что не знает, чего именно боится. Она чувствует, что потеряла что-то важное, и напугана, потому что не может понять, что именно. Когда Мари волнуется — и, может, ревнует? — это обычное дело. А вот Кэрол никогда ничего не боялась. Я и раньше видел взволнованную Мари. Но я никогда не видел испуганную Кэрол.
Генри бросил притворяться, что работает, и подошел ко мне.
— Кэрол была самой хладнокровной из всех женщин, каких я встречал, — задумчиво сказал он. — Да, может, мне повезло… Но я… я не чувствую себя везунчиком, хотя… Годфри, давай перестанем размышлять о следствиях и подумаем о причинах. Две женщины испытывают… Ну, назовем это затруднениями. Может ли это быть совпадением?
— Совпадением? Конечно, Генри. Ведь затруднения, как ты их назвал, совершенно различные.
— А так ли это?
— Ну, и что у них общего? — спросил я.
— Н-да, — с сомнением протянул Генри. — Гм-м… Наверное, ничего. Кроме того, что обе они что-то потеряли, и это волнует их.
— Что-то потеряли? Кэрол — да, но что потеряла Мари… А-а!.. Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду. Мари помнит о событиях, которых никогда не было, так что, можно сказать, которые она потеряла, как куклу Виджет в переднике.
— Какую куклу?
Я рассказал Генри о ней.
— Я чувствую, что это из той же серии, что и у Кэрол, — сказал я. — Дочь волновалась и… Эй! Да ведь, если подумать, проблема Виджет совпадает с проблемой Мари! Она ясно помнит о том, чего никогда не было. И это мучает ее, так как она считает, что что-то потеряла. — Я уставился на Генри.
— И в этом отношении мы с тобой уж точно испытываем одни и те же трудности, — внезапно сказал Генри. — Уж мы-то точно кое-что потеряли.
Я знал, что он имеет в виду, особенно для него самого. Он женился недавно и не хотел, чтобы его брак был испорчен. А если он внезапно портится, то становится очень плохо.
— Нет, Генри, не знаю, почему, но я думаю, что это второстепенный вопрос. Мари, Виджет и Кэрол. У всех троих есть кое-что. И именно из-за этого нам с тобой сейчас так плохо. — Внезапно я заметил, что Генри даже не притворяется, будто работает. — Генри, у нас есть сроки и план работ. Уикерхэм…
Генри кратко и энергично определил, куда могут отправиться Уикерхэм и сроки.
— Ладно… — добавил он. — С кого все началось?
— Ну… Ма… Нет, не с Мари. С Виджет и ее куклы. Затем Мари с ее мелодраматической историей. А потом и Кэрол с ее… да, потом Кэрол.
— Значит, с Виджет?
— К чему ты клонишь? — рявкнул я, видя, как заблестели глаза Генри.
— Мари ведь часто приходит к вам, верно?
— Генри, ты с ума сошел! Заразное… расстройство психики?
— Но ведь началось все у нее, разве не так?
— Генри, она — просто ребенок!
Генри твердо поглядел на меня.
— Просто ребенок. Что бы ты сказал, если бы они все трое заболели скарлатиной, а Виджет заболела бы первой?
— А теперь послушай, — сказал я, пытаясь говорить спокойно.
— Надеюсь, я не прав относительно того, к чему ты ведешь. Но с моим ребенком все в порядке, понимаешь?
— Коллеги, вы что-то потеряли? — спросил Уикерхэм.
Мы оба опешили. Уик всегда ходил бесшумно, как кошка. Генри уставился на босса, и ноги сами унесли его на рабочее место.
Уикерхэм стоял, покачиваясь с пятки на носок, и спрятав за спину свои большие руки. Внезапно его фигура утратила свое величие, сверкнули в усмешке белые зубы. Он повернулся и ушел.
— Ему, — пробормотал Генри, — что-то показалось смешным.
— Иногда, — сказал я, — я жалею, что он нам так хорошо платит.
И мы принялись за работу.
Даже если бы Уик постарался, то не смог бы выбрать более подходящий момент прервать нас. Я как раз собирался высказать Генри все, что думаю об его глупых инсинуациях насчет ребенка. Но теперь мрачная сосредоточенность Генри на работе не дала мне выпустить пар, и он копился, пока не начал причинять боль. Больше мы не сказали друг другу ни слова, хотя я, как обычно, подвез его домой.