— Виджет, — сказал я после ужина, — ты все еще говоришь всякие глупости об этой кукле?
— М-м-м… — помычала она с невинным выражением личика.
— Ты знаешь, о чем я. Мама сказала, что ты все уши прожужжала о ней.
— Я просто хочу вернуть свою куклу. Миссис Вильтон сказала маме, что всякий раз, как она хочет добиться чего-либо от своего старика, она просто говорит и говорит об этом, пока он не уступит, лишь бы она заткнулась.
— Виджет! Ты не должна подслушивать!
— Подслушивать? Папа, а ты слышал, как говорит миссис Вильтон?
Я невольно рассмеялся. Миссис Вильтон даже шептала не тише, чем на ста тридцати пяти децибеллах.
— Виджет, не меняй тему! Если бы я мог достать тебе такую куклу, то я бы сделал это. Ведь ты же знаешь.
— Конечно, папа. Но у меня была эта кукла.
— Милая, у тебя не было такой куклы. Понимаешь, просто не было. Иначе я бы помнил о ней. А я не помню.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но я не стал ее слушать. Я знал, что последует дальше. Глаза Виджет наполнились слезами, и она бросилась на кухню, где Кэрол мыла посуду.
Я остался в комнате, чувствуя себя расстроенным, чувствуя, что сержусь и на себя, и на своего ребенка. Я попытался понять, о чем говорят на кухне, — оттуда доносился тоненький, несчастный голосок Виджет и мягкий, утешающий голос Кэрол, — но не смог разобрать ни слова. У меня было сильное искушение пойти туда и защитить себя, но я знал, что Кэрол и сама может справиться с любой ситуацией.
Казалось, прошли целые месяцы, прежде чем Кэрол появилась в гостиной.
— Дорогой, не уходи. Если тебе не хватило, ты можешь попросить добавку, — сказала она голосом, в котором слышалась бесконечная нежность.
А затем подняла на меня блестящие от слез глаза.
— Годфри, как ты можешь вести себя настолько глупо? — зло спросила она.
— А в чем дело?
— Да ты просто идиот! — сказала она, устало опускаясь на стул.
— Тебе мало, что дочь пребывает во власти опасной фантазии. Ты решил сделать еще хуже.
— Не вижу в этом ничего опасного, и не понимаю, как я сделал еще хуже, — спокойно ответил я. — А во всем остальном ты права.
— Не надо сарказма, — вздохнула Кэрол. — Он не подходит к твоему глупому лицу. О, любимый, ты правда не понимаешь, что произошло? — Она подалась вперед и сказала более мягким голосом.
— Виджет не просто спрашивает об этом кукле. Она встревожена, и это тревожит меня, но я ничего не могу с этим поделать.
— А что такого сделал я?
— Ты дал ей новый аспект ее проблеме. Сначала кукла была важной, но не чрезмерно. Но ты навалил на нее неразрешимую задачу.
— Любимая, к чему ты клонишь?
— Любимый, — передразнила она меня, — как ты думаешь, из-за чего сейчас плакал ребенок?
— Ну, наверное, она была разочарована, что ее кукла оказалась просто вымыслом.
— Ничего подобного. Она плакала, потому что потеряла что-то более важное, чем кукла. Видишь ли, любимый, пусть это странно звучит, но она доверяет тебе. Она верит тебе. Она поверила тебе и сейчас, когда ты так подробно объяснил ей, что она ошибалась насчет куклы.
— Именно этого я и хотел добиться.
— Но она знает, что не ошибалась.
— Но мысли о подобной кукле — просто вздор!
— Да, вздор. Но для нее кукла реальна. И она встревожена, потому что память об этой кукле для нее реальна. И единственным доказательством против являются твои слова. Она хочет верить им, но для этого должна отвергнуть то, что считает реальным. Это против человеческой натуры — любой нормальной человеческой натуры, — выбирать веру, если альтернативой ей являются прямые доказательства.
— A-а… а-а… Кажется, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду. Выходит, она потеряла…
— И то, и другое. И свою куклу, и веру в тебя.
Внезапно нижняя губы Кэрол начала набухать.
— И также Мари и… и…
Я глядел на нее и вспомнил о подкравшемся, как кошка, Уикерхэме и его удивленном вопросе: «Что-то потеряли?». Думая об этом, я почувствовал, что начинаю сходить с ума.
Все утро между мной и Генри сохранялись прохладные отношения. Я уткнул нос в работу, и он тоже. Его предположение, что моя Виджет каким-то образом заразила Кэрол, а затем и Мари, пугало меня, и, очевидно, его негодование на состояние Мари было невольно направлено на Виджет через меня. И это было неприятно.
Потом лед тронулся. Вскоре после полудня Генри первый подошел ко мне и тронул за колено.