– Значит, вы и миссис Эванс весь вчерашний день провели дома?
– Да.
– Что еще вы делали, кроме того, что присматривали за ней?
– Я попробовал писать за кухонным столом, пока Клэр отдыхала наверху. Но выяснилось, что это непродуктивно. Тогда я решил заняться канцелярской работой у себя в кабинете и навещать Клэр примерно раз в час.
– Что значит «канцелярской»?
– Таблицы. Письма. Все, что не требует вдохновения.
– Что же вас вдохновляет, мистер Эванс?
– Обычная жизнь. Самые простые вещи.
– Например, матримониальные разборки? Не они ли послужили вдохновением для сцены в книге «На пороге смерти»? Когда протагонист Гуннар ссорится со своей женой Сигрид всего за два дня до смерти их ребенка?
Выходит, детектив читал мой роман.
– Невозможно сказать в точности, как именно жизнь влияет на романы. – Фраза прозвучала резче, чем я предполагал.
– Как вы следите за тем, что вас вдохновляет?
Факт: по какой-то причине только моно задают мне такие вопросы на писательских фестивалях. Не знаю почему, – возможно, это связано с их чувством неполноценности. Но разве детектив может быть моно? Как бы то ни было, придется дать ему дежурный ответ, один из тех, что у меня всегда наготове.
– Записываю в дневник, разумеется. Все. Все, что поражает, раздирает душу, кажется абсурдом.
– Как вы следите за тем, что уже написали, когда работаете над романом?
– Просто листаю назад, если чего-то не помню.
– Почему тогда Гуннар у вас на одной странице родом из Варберга, а на другой – из Вальберга? Один город – в Норвегии, другой – в Швеции.
Я смотрю на детектива, разинув рот. Факт: я наткнулся на эту опечатку через два месяца после публикации – она ускользнула от редакторов. При этом никто из читателей не заметил ошибки – до сегодняшнего дня. Судя по всему, Ричардсон читал роман по-настоящему внимательно. От этого я занервничал в два раза сильнее.
– Вы хорошо знаете географию Скандинавии, инспектор.
– Я на четверть швед и на четверть датчанин.
Я моргаю.
– Вы не ответили на мой вопрос, – говорит он.
– Во всех романах бывают… гм… ошибки. Неужели вы тратите все свое время на то, чтобы искать их в книгах?
– Моя работа – находить трещины в том, что снаружи выглядит целым. – Серые глаза детектива превращаются в стальные буравчики. – Кстати, как бы вы охарактеризовали свой брак?
– Конечно, как счастливый. – Голос срывается на дрожь, несмотря на все мои старания говорить уверенно.
– Что вы понимаете под словом «счастливый»?
Я прочесываю мозг в поисках подходящего фактического ответа и решаюсь наконец позаимствовать пару строк из романа «На пороге смерти».
– Зависит от того, как мы понимаем счастье. Мое личное определение таково: мы осознаём, что были счастливы, только постфактум.
Ричардсон поднимает бровь и черкает что-то у себя в блокноте.
– Что происходило два дня назад? В четверг?
Здесь уже сложнее. Нужно тщательно выбирать слова.
– Я тоже провел весь день дома. Почти все время писал у себя в кабинете. В отличие от вчерашнего дня, четверг был относительно продуктивным. Я написал около восьмисот слов. А во второй половине дня разобрался с почтой.
– Значит, вы не выходили из дому?
– Нет.
– Вы с кем-нибудь разговаривали в течение дня?
– Часов в пять говорил по телефону с Камиллой, моим агентом, и Роуэном, руководителем кампании.
– Что происходило вечером?
– Ничего особенного. Я заснул перед телевизором у себя в кабинете.
– Два дня назад? В среду?
Я достаю айдай и просматриваю запись за среду.
Утром сплошное расстройство и бой с «Прозорливостью бытия», но все же до обеда умудрился написать 800 слов. В полдень переместился на кухню, чтобы сделать себе сэндвич до того, как Клэр вернется из Кембриджской цветоводческой школы. Я с удовольствием проглотил сэндвич, радуясь, что не нужно вести бессмысленный разговор с женой. Как ни жаль, но в последнее время ее общество меня расхолаживает. После обеда позвонил Камилле и заверил ее, что «Прозорливость бытия» продвигается неплохо.
– Ну слава богу! А то романисты редко дружат со сроками. Это факт. Но ты уложишься, правда?
– Хорошо, что в последние пару дней наконец-то утих говношторм вокруг моей статьи в «Санди таймс».
– Нам нужны говноштормы, чтобы продавать твои книги. Это самый раскрученный кусок прозы из всего, что ты написал. Не хочешь через пару месяцев сочинить продолжение?
Камилла добавила, что наш рекламщик Бен намерен забить наперед лучшее телевизионное время для интервью со мной – следующей весной, когда выйдет роман. И что после того бедлама, который вызвала статья, он весьма уверен в успехе.