Все просто: черное и белое. Как эти галечные камни в карманах плаща покойницы.
Я двигаю фигуру вперед и связываю коня.
У меня в голове нет ни одного ощущаемого и в то же время стабильного кадра, оставшегося, скажем, с понедельника. Однако я знаю, чтó в тот день было важным. Чему этот понедельник меня научил. (Факт: бóльшая часть ежедневного опыта повторяется изо дня в день и не стоит усвоения.) В моем дневнике есть описание того, что происходило в понедельник и было для меня действительно важно. Словами, черным по белому. Если я усвою эти факты как следует, я смогу вытаскивать их из головы так же быстро, как, скажем, дату самоубийства Гитлера в берлинском бункере в конце Второй мировой войны (30 апреля 1945 года). И они будут такими же четкими, как мои воспоминания до восемнадцати лет.
Короче говоря, слова в дневнике станут фактами в голове, если я как следуют их усвою.
Это же так просто.
Как тогда воспоминания могут быть смутными?
Эта женщина не в своем уме. А значит, новые набеги на ее дневник, скорее всего, пустая трата времени.
Но одну деталь, пожалуй, стоит проверить. Я нажимаю кнопку телефона у себя на столе.
– Хэмиш? – говорю.
– Да?
– Прежде чем отправиться в Гилдхолл, позвоните, пожалуйста, в лондонский отель «Кандински» и выясните, останавливался ли у них в номере двести шестьдесят один Мэттью Адамс. И была ли с ним когда-нибудь женщина. По имени Вероника Адамс.
Сержант-шофер подруливает к парковке перед коттеджем Софии в Гранчестере. Машина останавливается, и я спрыгиваю на землю. Наше второе за утро появление становится для местных сенсацией. Из дверей ближайшего дома высовывается голова любопытной Софииной соседки.
– Доброе утро, – говорю я, шагая к ней по садовой дорожке и доставая свое бейдж-удостоверение. – Ханс Ричардсон, полиция Кембриджшира, отдел уголовного розыска. Могу я задать вам пару вопросов о вашей соседке Софии Эйлинг?
Женщина подозрительно поджимает губы.
– Не волнуйтесь, пожалуйста. Это всего лишь рутинный опрос.
Она кивает, хоть и сморщив лоб. По туману в глазах я догадываюсь, что она моно, как и Клэр Эванс. Факт: двадцать лет детективной работы научили меня тому, что ум в человеке коррелирует с ясностью и четкостью взгляда и что этих двух признаков, к сожалению, лишены некоторые моно. Обидно, что недостаток ума у некоторых вызывает предубежденность против всех.
– Тогда ладно, – говорит она. – Заходите.
Я вступаю в гостиную, и в нос мне ударяет мощное «здрасьте» горелого жира и просроченного масла. В комнате полно мебели, сплошь в ситцевой обивке с цветочным рисунком. С каминной полки ухмыляется фарфоровый бульдог, на полу чуть поодаль стоит продавленный диван с завитками незабудок. Рыжий персидский кот бросает на меня подозрительный взгляд из угла и мчится прочь мимо резных напольных часов.
– Ваше имя, если можно?
– Миссис Марта Браун.
– Класс?
– Моно.
– Вы когда-нибудь разговаривали со своей соседкой Софией Эйлинг?
– Да. Но я посмотрю в дневнике на всякий случай.
Из складок фартука она достает дневник, набирает что-то на клавиатуре, энергично кивает:
– Да, мы говорили пару раз. Обычно про Руфуса.
– Про Руфуса?
Она показывает на кота, который с довольным видом точит когти о корпус часов.
– О чем конкретно вы с ней разговариваете? – спрашиваю я.
– София часто заглядывает, чтобы отдать мне его обратно. Особенно перед тем, как уехать в Лондон. Дневник говорит, что Руфус повадился забираться по ночам к ней в коттедж. Прямо не знаю, за что он ее так полюбил. Наверное, кормит его тайком.
– И часто мисс Эйлинг ездит в Лондон?
Прежде чем ответить, миссис Браун несколько секунд изучает свой дневник.
– Да, она там прилично времени проводит.
– Не знаете почему?
Мой вопрос вызывает лишь пустоту во взгляде миссис Браун.
– Я не думаю, что вообще… э-э… спрашивала почему, – говорит она, в легком волнении всплескивая руками. – Но давайте я поищу по ключевым словам.
Пока миссис Браун снова всматривается в дневник, я ловлю себя на том, что разглядываю ее когтистого кота. Может, София столь благосклонно относилась к ночным визитам Руфуса, потому что у нее когда-то тоже был любимый персидский кот. Может, ее дневник и не полный бред.
– Инспектор, – прерывает мои мысли миссис Браун, – я впечатала «Лондон + соседка». Ничего не находится, к сожалению.
– Вы знаете, чем мисс Эйлинг обычно занимается здесь, в Кембридже?
Миссис Браун хмурится и что-то печатает в дневнике.