«Ага. Особенно познакомиться поближе! И следующего раза не будет!» — улыбалась я, кивала и отступала к выходу.
Отклеила улыбку с лица, как только села машину. Такое чувство, что моя жизнь — мыльная мелодрама, все повторяется с завидной закономерностью, и ничего нового. Отвернулась, чтобы не видеть жалости в глазах Михаила, пока не услышала:
— Что за семейка Адамсов?
— Что? — посмотрела и заметила его улыбку.
Похоже, ему было весело от всей этой ситуации. А мне не очень.
— Еще одни хорошие люди?
— Хм. Очередной несостоявшийся… муж и его семья. — Я старалась держать лицо.
— Это ты про того маменькиного сыночка?
— Ага, — стала смотреть на работу дворников за окном, где дождь набирал силу, и все было таким размытым и нечетким, как моя жизнь. Никакой стабильности и определенности.
Неужели я проживу жизнь как пустоцвет?
— Все было настолько ужасно, что ты сбежала, представив меня водителем-сантехником?
— Я поняла, что не хочу вставать между ним и его мамой.
— Стоило ли так далеко от города уезжать, чтобы это понять?
— Стоило, чтобы понять… и двигаться дальше.
Искать дальше… А есть ли такой мужчина?
Он ничего не сказал. Я стала рассматривать узоры от капель и ручейки воды, бегущие по стеклу пассажирской двери, мне хотелось плакать до опухших глаз и красного носа, изливая разочарование, выговориться кому-то близкому.
Мы остановились?! Мы точно встали, так и не добравшись до трассы, дождь перерос в ливень, словно нас поливали из пожарного гидранта мутной водой, видимость была нулевая.
— Посмотри на меня, Наташа, — сказал он, произнося мое имя как-то необычно. Мягко, что ли?
Повернулась и приготовилась встретиться с насмешкой с чувством превосходства, а натолкнулась на теплый взгляд. На моем лице так и высветилась неоновая вывеска с большим вопросом.
— Я вся внимание, Миша, — сказала в том же тоне, что и он.
Почему-то улыбнулась от созвучности наших имен.
— Я на расстоянии вытянутой руки от тебя, а ты меня игнорируешь как мужчину.
— Должна плыть в твои руки, как рыбка?
— Я люблю рыбу.
— А я не очень.
— Не могу понять твоей логики.
— Я и сама иногда не могу понять… Знаю точно, что не хочу быть третьей лишней.
— Не понял.
— Не хочу быть олениной с ветвистыми рогами и забитой свекровью снохой тоже не хочу. Уже было… больше не желаю.
— Прости, Наташа. Не знал, что все было настолько плохо.
— Плохо — это мягко сказано, — усмехнулась я, надеясь не выглядеть истеричкой. Добавила — Не хочу дважды наступать на те же грабли.
И опять отвернулась к своему окну.
— Может, по чаю с ликером? — выдал предложение он.
— Прямо сейчас? — посмотрела не него с еще большим удивлением.
— Как вернемся в город. Приглашаю в гости.
— Предупреждаю. Я храплю и сквернословлю, когда выпью, — напугала я мужчину.
— А я сплю, как пожарный.
— Может, как медведь?
— Первое лучше звучит.
— Ага.
Просто, серо-коричнево, безлико, неуютно, такое чувство, что не ступала здесь нога женщины. Типовая трехкомнатная квартира холостяка, который из одной комнаты сделал кабинет со спортивным уголком. Чисто, надо отметить этот факт, грязных носков нигде не замечено, как и других вещей. Кухня выглядит опрятно, не видно ни грязной посуды, ни одноразовой.
— Есть «Амаретто» и «Лапония». Какой будешь? — спросил Миша, поворачиваясь ко мне с бутылками в руках.
— Давай попробуем тот, что с ягодками.
Вскоре он поставил передо мной чашку с чаем, в которую отмерил шотом ликер, то же проделал со своей, и мы просто молча наслаждались напитком. На столе появился сыр и горький шоколад. К обычному зеленому чаю шоколад добавил какую-то пикантность, и вкус ягод раскрывался, даря тепло телу, отпуская напряжение дня. Даже мужчина, сидящий напротив, стал восприниматься как приложение у кухне.
После первой чашки пошел разговор о ремонте и облике хозяина квартиры, психологическая характеристика от меня. Он улыбался до ямочек на щеках, а затем сравнил мою квартиру с кукольным домиком. Зато уютный кукольный домик!
После второй чашки напитка тепло растеклось по телу, и пошел новый виток обсуждения цвета и характера человека. Брови Михаила то и дело взлетали к росту волос, и он постоянно скалился, улыбаясь. Последовали философские размышления от меня по поводу института брака. Как теряется смысл и значение, что опять все возвращается на договорные товарно-денежные отношения между семьями, и кто-то просто становится в этом разменной монетой, как я.