– Ну тогда и порешим на этом. Нет у меня к тебе дел более. – Князь даже головой кивнул в знак окончания нашей встречи.
Попрощавшись, пошёл к себе, а по дороге стал думать, что с церковью делать. Да и пёс с ними. Пусть ещё докажут мою вину. Вот здесь моя слава дурака на меня и поработает. Ведьма лекаркой объявил. Она, как и кузнецы, считаются не от мира сего, но за выгодностью их никто не трогает. Поклёп возводить наверно будут, но вот доказать не смогут. Пока за руку меня не поймают при распитии крови из младенца, то и не страшно. Да даже и с младенцем в зубах если поймают, то что мне сделают? Здесь рабство и люди как вещи продаются. Заплати и пользуйся. Будут настаивать на вреде городу так я могу и Ингу за шкирку в собор притащить и в их святую воду прилюдно окунуть. Сразу вопросы отпадут. Они же своей чудо водой изрядно мозги народу мутят. Только это палка о двух концах. С такой водой гарантированно можно свою невиновность доказать любому. Другое дело, когда принародно тебя кислотой поливают и ты корчишься с пятнами на коже. Тогда даже неверующий поверит, но фокус опасный, при грамотном адвокате. Капли кислоты можно и на самих церковников вылить. Даже если случайно произойдёт такое. Шоу скорее всего устраивали. Да и сами ведьмы под вопросом. Кто они? Богатые вдовы вполне могли сойти за ведьму. Очень удобный вариант избавления от наследницы. Так что механизм гонения на ведьм не нов. На руси от постылых жён избавлялись ссылкой в монастырь. Вполне себе прогрессивный метод по тем временам. Церкви осуждали любовные связи, но и выход оставляли. Побороть человеческую сущность слишком сложно и можно контроль потерять. А если у какого дельца гнилое дно, то и шум никто поднимать не будет. Такие дела проворачивают ночью и по-тихому. До маразма ещё не дошло. Народ слишком свободен и независим от власти. Так что ни церковь, ни сам князь мне пока не страшны. Да и новгородская правда всего лишь мне штраф может пока выписать даже за убийство. Хотя я этим вопросом ещё не интересовался. Мне вообще законы не понятны пока. Только про землю спрашивал и здесь народ плавает очень сильно. Больше на историю владения земли опираются. Странные люди. Придёшь к кому и спросишь про землю, а тебе в ответ «это моя земля я здесь всегда живу». Ахренеть довод. А бумага или береста где? Так все соседи меня знают они и подтвердят. Соседи же такие же. Можно самозахватом заниматься в полный рост.
Пока шёл домой идея свалить из города в поход обрастала ещё большими гранями. Пока меня не будет и предъявить мне ничего не смогут. Моих людей обидеть тоже не смогут. Не принято здесь устраивать нападки пока хозяин в отлучке. Сам народ не позволит. Да и не стою я таких усилий. Пусть в церкви у меня есть один из врагов и недоброжелателей, но есть и те, кому подношения мои понравились. Церковь она тоже неоднородна, да и силы у неё нет. слишком много язычников и некрещённого народа. Много приезжих с другой верой. В торговом то городе и чтоб иноземцев не было? Да не бывает такого. Любые гонения могут боком выйти как для самой церкви, так и для князя. Спросят же его как он допустил безобразие на своей земле. Здесь каждый может потребовать суда. Принародного, а не тихого и кулуарного. Так что в поход я со спокойной душой убегаю. А потом и сам свалю на свою землю. Буду город строить. С глаз долой из сердца вон. Замечательная и очень правдивая пословица. У местных и других забав без меня хватит.
Хотя хвост накрутить остающимся надо.
Глава 4
Спал я на кровати с самого края сегодня. Вынужденная мера. Обычно меня мои девушки между собой кладут, но сегодня Рыжая Инга была не допущена в постель. Мы её пьяную рядом положили на шкуру. Я на этой шкуре уже много раз просыпался и прекрасно знаю как там в низу холодно и плохо. Ещё с похмелья голова будет болеть. У Инги горе растянулось на три дня и за это время она то в слёзы и грусть впадала, то начинала веселиться без повода. Как только уровень веселья доходил до определенной рамки и Рыжая начинала приставать ко мне с просьбами о деньгах, было достаточно назвать её нищей, чтоб ввергнуть в пучину отчаяния. В такие моменты я подливал ей пиво или хмельное из мёда. Другие тоже от меня не отставали и подпаивали Рыжую. Заливать горе алкоголем она от меня наверно научилась. Правильно говорят, что с кем поведёшься от того и наберёшься. Я по другой причине пил, но вот такое не объяснить здешним обитателям. Моё горе гораздо глубже. Моё пьянство проистекает в попытки выключить мозг на время и отрешиться от окружающей действительности не из-за банального плохого настроения. Мне слишком тяжело принять реальность. Можно сказать, что меня разрывала тоска по моему веку и ностальгия по родине, а осознание что назад мне уже не попасть вообще кидало сознание в глубокую депрессию. Только алкоголь и мои девушки были лучом светлого в этом тёмном настоящем. Постепенно я хоть и прихожу в норму, но бывает накатывает с жуткой силой тоска по дому, по друзьям и цивилизации. Ещё и груз знаний о будущем меня придавливал. Тут кто хочет запьют. Кто свалил с просторов России в сытые края заграницы тоже тоскуют, но у них хотя бы связь с родиной остаётся, а у меня и того нет. Всё вокруг чужое. Привыкаю постепенно, но люди вокруг моё настроение чувствуют. Думают, конечно, своё. В их глазах маленький мальчик остался без родных на чужбине, без единого знакомого лица, да ещё и прошёл через ужасы плена и потери всего привычного. Вот и не осуждали мои закидоны. А их прибавлялось. По мимо порки свиней я стал делать музыкальный инструменты. Сначала из медных кубков выстраивал ряд и наливал в них воду в разных пропорциях, а потом пытался сыграть на получившимся подобии ксилофона мелодии из моего детства. Собачий вальс даже получался. Кузнечик тоже неплохо шёл. Это было началом. Дальше я изготовил сам ксилофон их различной длинны брусков. Вышло ужасно. На этом и забросил новую забаву. Хотя Инга утащила его в свой сарай и оттуда иногда слышались жуткие звуки. Надеюсь, что кому-то пригодятся мои спонтанные озарения. Музыкального слуха у меня что в прошлом, что в настоящем нет.