И, однако, чтобы описать день 13-го года… (почему нужно описывать одних гениев?) — и Сережа Лодыгин из Саратова и Регинин из Витебска должны как-то в нем уместиться!
Все эти культурные студенты, курсистки, рвавшиеся к знанию и, конечно, к «красоте», раевки, бестужевки, медички, инженерши «со вкусом», штабе-капитанши с претензиями…
Всем им надо искусство «по плечу». Слишком острые отравы могли оттолкнуть их!
Какой коктейль из снадобий и эссенций представляло собою искусство английского юноши Бёрдсли, тонко запрятанная, вся в каких-то намеках на необычное, эротика! Он, как пчелка, собрал мед с разных цветений!
Прерафаэлиты Англии, нисколько не похожие на итальянцев и художников до Рафаэля, с их неповторимой поэтичностью и остротой!
Пряные, гвоздичные ароматы Боттичелли! Триумфальный, жесткий и нежный одновременно Мантенья! Юношеские ноги с перехватами у коленок, как бы мета мужеложского Возрождения!
Влюбленные кентавры, задумчивые Венеры!
Словом, тот привкус искусства, который цвел до 1500 года и потом — исчез!
Восемнадцатый век, иллюстраторы — графики сумасшедшего сладострастия: Бинэ, Дюбикур! Ужины, изображенные Моро лё Жён, столики, люстры, буфеты Буля, такие чувственные по формам, точно это — раздевшаяся женщина!
Нежный японец Утамаро и злой лицедей Сяраку.
А главное, все эти эссенции могут оттолкнуть мечтающую мадам Бовари из Тамбова!
Нет, не угнаться Сереже из Саратова за лондонским Обри! У Лодыгина все попроще… Кукольные девушки с расцелованными пышными губками. Иногда видна грудь, почти чертежная. Нимфы запутались в изгибах лиан, водорослей или плывут в струящихся сигарных дымах.
«Великий Европейский Модерн»! Разве можно не коснуться его, описывая 13-й год!
Слава лепится многими руками! Мы аплодируем только тому, что не выше нас!
Ну, а раз «слава», то почему не прибавить розового цвета в губы и чернику в брови и ресницы!
Я сделал вид, что не заметил это «подмазе»!
— Не мешает твой успех занятиям в институте?
— Конечно, мешает… Надо за чертежами сидеть, лекции по сопротивлению материалов слушать. А тут скорей беги в «Вену»! Регинин все дела вершит в этом ресторане. Надо обедать! На обед уходит часов шесть! Это — штаб-квартира всех рыцарей пера и кисти! Утром надо наброски рисунка приготовить, а к двум часам уже летишь в «Вену»! Форму ношу только, чтобы не шантрапой выглядеть!
Подслушанный разговор в ресторане.
— Кто этот молодой человек с лицом падшего ангела? — спрашивает Она.
— Это тот, что сидит там у стены? Это — художник Лодыгин!
— Ах, вот он какой! Он так же изящен и так же порочен, как и его рисунки! Вам ведь нравятся виньетки Сергея Лодыгина?
— Ну, конечно! Это воплощение самого тонкого вкуса! — говорит Он, подливая вино в ее бокал.
Так часто, читая о той эпохе и литературных деятелях, натыкаешься на упоминание о ресторане «Вена», как некоем сборище журналистов и литераторов, правда, не первой величины.
И как-то никому из этих мемуаристов и в голову не пришло описать этот ресторан и его некую особенность, отличающую его от других.
Мне приходилось не раз обедать в нем, причем привлекало меня любопытство посмотреть на живых людей, фамилии которых так часто встречаются в журналах!
Ресторан этот находился на Малой Морской — теперь улице Гоголя. Не могу указать дома, где он был. Он считался не из дорогих заведений, питающих столичных жителей.
Обед из четырех блюд стоил 80 копеек, тогда как в более фешенебельных ресторанах «дневной обед», — подчеркиваю это, — стоил один рубль.
В многочисленных «домашних столовых», «польских столовых» обед из трех блюд стоил копеек тридцать. Но в них не было никаких водок, вин… так как они платили ничтожный налог.
Около 30–35 копеек стоил и у нас обед в Академии. Но можно было пообедать копеек за семь или восемь, когда денег не было. Этого уже нельзя было сделать в «домашних столовых».
Особенность «Вены» заключалась в том, что обед был одинаков для всех. Официанты обносили блюдом и накладывали на тарелки посетителей. Накладывали, не считаясь с «порциями»!
Официант, положив вам на тарелку кусок ростбифа изрядной величины, говорил:
— Господин студент, может быть, вы хотите еще кусочек? Не стесняйтесь! Разрешите вам прибавить!
В ресторанах рублевых был и выбор и приносили вам точную порцию!
Помещение было обширное, но, как мне сейчас вспоминается, потолки довольно низкие, не как в «шикарных» ресторанах.