На проходной толпилась кучка народа. Все стояли, глазели на огромные ворота ангара и не спешили проходить дальше, вчитываясь в полный текст надписи «Дети…». Словно в первый раз.
На одной из двух огромных створок дверей ангара, словно на старой скрижали с заветами предков, тяжёлыми металлическими буквами, кое-где покрытыми ржавчиной, было выбито обращение, а может письмо, или история. История всего, что произошло.
«Дети…»
К каким детям это обращение, интересно? Никаких детей здесь не было и в помине, только уставшие и суровые взрослые мужики, ну и несколько женщин, и пара щуплых подростков.
«Дети! Мы, сотрудники корпорации Заслон, пытались спасти Мир. Мир, которому угрожала эта чума. В 2030 году мы создали лекарство, которое должно было спасти человечество… Оно и спасло, отчасти. Вирус, который мы выпустили в мир, спас людей от одной беды и навлёк другую…»
Это всё я помнил ещё из школьных уроков истории, и читать дальше не было никакого желания.
– Парень! Сигаретки не будет? – Толкнул меня в бок уставший мужик, навскидку, лет пятидесяти.
– Прости, мужик. Не курю. – Я зачем-то похлопал себя по карманам и двинулся через проходную.
Достал из кармана карточку, приложил её к турникету на входе, кивнул охраннику в будке, и пошёл вдоль ржавых рельсов в свой цех. Интересно, Марат и Семён ещё работают со мной? К этим ребятам меня приставили ещё во время моей стажировки в цеху.
Два пятнадцатилетних разгильдяя в телах взрослых сорокалетних мужиков. Первое время было непривычно и неуютно, но через месяц я перестал замечать их физический возраст. Оказалось, они точно такие же, как и я. У нас были общие интересы, темы для разговоров и одинаковые шутки, которые они повторяли изо дня в день, даже не подозревая об этом. Да и выросли мы в одном районе, у нас были общие знакомые, как оказалось.
Была правда одна проблемка в наших отношениях – мне приходилось знакомиться с ними заново каждый день, они меня не помнили.
Каждый день начинался с их примитивных шуток и подколок, а через пару недель я уже отвечал им наперёд, вгоняя мужчин в ступор.
– Привет, малой! Ты новенький?
– Ага. – Отвечал я. – Я – Тимур, можно просто Тим.
Я пожимал парням их обожжённые мозолистые руки, и в сотый раз слышал их имена в ответ.
– Нет, желательно без «Тимохи», – опережал я Марата, едва он открывал рот. – И без «Тимки», не люблю кошачьи клички, – перебивал я, не успевшего произнести свою стандартную фразу, Семёна. – Да, «ути-пути» и «какой я серьёзный» – это я тоже знаю. И да, Сеня, девчонкам я нравлюсь, потому что у меня милая и смазливая мордашка.
Ребята ненадолго подвисали, закуривали и через минуту отвисали обратно.
– Значит. Ты с нами давно работаешь? – Делали вывод они.
– Ага. Достаточно, чтобы знать, какие вы раздолбаи. Вы огнетушители сдали вчера на замену, как я просил? А рельсы с утра проверили, прежде чем вагонетку с металлом запускать? Я для чего эту доску здесь повесил и расписал вам задания на ней? Тут всего три пункта! – Повозмущался я для проформы, бросил взгляд на старые огнетушители, посмотрел на наполовину торчащий со вчерашнего дня костыль в шпале – ничего не изменилось.
Парни переглянулись, пожали плечами, и почти дружно ответили:
– Малой, не нагнетай. Успеется!
– Да, сделаем завтра. Сейчас времени нет.
Да, завтра. Завтра они даже не вспомнят об этом.
Сегодня я пришёл первым, ребят ещё не было. Да и время ещё есть, до первого гудка на заводе ещё минут пятнадцать. В дальнем углу цеха стоял старый диван, два кресла и здоровая металлическая бочка – наша курилка или место для отдыха. Время ещё есть, можно просто посидеть и полистать свои записи.
Я выбрал кресло с менее продавленной сидушкой, плюхнулся в него и достал из кармана свой блокнот. Пора ознакомиться, что я там такого мог набросать сам себе.
Первый лист. Самый важный, как учили нас в школе. На нём стояла, нарисованная в форме объёмных цифр, и не раз наведённая ручкой дата –2123 г. Видимо, в момент раздумий, или каждый раз, когда я собирался что-то написать, я наводил и наводил её, пытаясь довести до совершенства и добавляя каждый раз новые детали. То гвозди, пробивающие цифры насквозь, то тень, то трещины, то травинки, прорастающие у основания.
Значит, на дворе 2123 год – это наводит на определённые мысли. А именно – мне сейчас 24 года. Неплохо, я ещё молод, у меня ещё вся жизнь впереди. Только что это за жизнь? Ладно, не время для меланхолии. Я снова выдохнул и успокоился.
Семён Андреевич, мой школьный учитель, был прав. Эти четыре цифры в начале блокнота прочищали мысли, дарили умиротворение и смирение. А ещё, он учил не паниковать и не отчаиваться. И не смотреть в зеркало. Никогда! Интересно, кто-то следует этому правилу? Судя по зеркалу в моей ванной комнате – точно не я.