Лето в Запорожье получилось нескладное. Видя Сенькины мучения с сердцем, мама уговорила его провести лечение у гомеопата. Он тогда считал гомеопатов шарлатанами. Но, чтобы не расстраивать маму, пошел с ней на приём к какому–то местному гомеопатическому светилу. Тому было под девяносто. Он не раздевал Сеньку, не прослушивал. Просто поговорил с больным пару минут и начал выписывать рецепты. Выписывал мучительно долго. Сказал, что все прописи надо пить строго по часам, как указано. Станет легче уже через десять дней, но надо набраться терпения и пить лекарства не менее месяца.
Действительно, через пару недель пришла посылочка из Харькова, там тогда располагалась ближайшая от Запорожья гомеопатическая аптека. И в самом деле, Семёну стало легче уже через десять дней. Но он выпил за месяц почти все лекарства и начал, как молодой, бегать, прыгать, наслаждаться жизнью…
Валю Серёгину Сенька больше не пытался увидеть, рана вроде бы зарубцевалась. Ну и получилось, что в Запорожье, в общем, делать нечего.
Правда, в июле случилась маленькая, но приятность.
Осуществляя исторический визит в Советский Союз, к нам прибыла венценосная пара из Ирана — шах Реза Пехлеви и шахиня Сорейя. И, чёрт их дёрнул, случайно или преднамеренно, однако в программу визита попало посещение Запорожья.
В тот день стояла чудная июльская жара. Ни облачка на небе. Голубое, оно простёрло своё марево над разомлевшим городом. Как будто сговорившись меж собою, все облака ушли за горизонт, и город приготовился быть величественной сценой исторического события.
Семён вышел из дому за хлебом в ближайший «Гастроном» на проспекте, как раз напротив Сквера Пионеров. Купив батон, Сенька засунул его в авоську, перешел проспект, вернулся в сквер и беспечно побрёл главной аллеей в сторону драмтеатра. Подойдя поближе, Сенька упёрся на ступеньках, ведших к гостинице «Театральной», в плотную толпу тихо галдящих граждан, устремивших взгляды к парадному гостиницы. Порасспрашивав народ, Сенька узнал, что в Запорожье гостит, в рамках визита в СССР, шах Ирана Реза Пехлеви с супругой и вот–вот они выйдут из отеля в город. Эх, Ёни нет, обменялись бы мнениями!
Два часа дня. Толпа затаила дыхание. К парадному подъезду «Театральной» подвалили две невиданные легковые машины с открытым верхом, и вот уже из широко распахнутых дверей вышли гости в сопровождении толпы сопровождения.
Его Величество Шах был в довольно скромном европейском костюме с ярким галстуком, а шахиня Сорейя… — ну нет подходящих слов в русском языке. Толпа зевак единогласно охнула: «Смотрите!..» Живая богиня красоты в почти белом кремовом платье с превосходным колье на смелом декольте.
Гости уселись в первую машину и кортеж тронулся, повернув налево к драмтеатру, и через миг прекрасное видение в июльской духоте сначала превратилось в сказочный мираж, но тотчас исчезло, оставив зрителей ошарашенно глядеть друг на друга.
— Вот это баба!.. — восхищённо вырвалось у тщедушного мужичка, оказавшегося рядом с Сенькой, и ещё мужичок зачем–то азартно чесал себе переносицу. Честно сказать, таких красивых женщин Сенька сроду не видал. Но подходя уже к дому (бывшая аптека Рихтера), где у них с мамой уже восемь лет «своя» коммунальная 14‑метровка, он признал, что и Валюша, и Нина, если б их одеть в такие платья да обвешать дорогущими кольями, смотрелись бы не хуже шахини.
Утром, купив на Анголенка у кинотеатра «Комсомолец» свежий номер «Индустриального Запорожья», Сенька вычитал, что дорогих визитёров повезли сначала смотреть Днепрогэс и «Запорожсталь», а затем показали передовую свиноферму и кукурузные поля… Однако гости, в отличие от недавно приезжавших голландцев, к свиноферме большого интереса не проявили и даже не записали схему беконного откорма поголовья кукурузой…
Кроме лежания на днепровских пляжах, Сенька пристрастился читать Горького. Он по приезде купил в книжном, что за кинотеатром, почти полное собрание его сочинений (29 томов из 30, Москва, «Художественная литература», 1949–1955 г. г., ледериновый переплет, обычный формат, с суперобложкой) и ежедневно проглатывал минимум том. И понял, что Горький это не только «Мать», «Дело Артамоновых», «Мои университеты» и «Буревестник», а как раз то, что не проходили в школе — «Жизнь Клима Самгина» и восхитительные повести «Лето», «Исповедь» и «Жизнь ненужного человека»…
А его личное лето неслось, как моторная лодка по Днепру. Сенька дочитал Горького, обгорел и немного поправил здоровье, и к концу июля его потянуло в шумную растленную Москву. Не раз вспоминая Нину и все свои приключения последнего времени, Сенька однажды осознал, что его уже неотвратимо тянет к Нинуле… К чёрту Запорожье! Надо немедленно ехать! Вперёд!..