Конечно, я был подготовлен получше некоторых бедолаг, пытавшихся придуриваться народным интуитивным методом. Таких в Серпах раскусывали на раз. Я же, несостоявшийся юрист, перечитал, впереди паровоза, как все наши студенты, не раз и не два учебники «Судебной медицины» и «Судебной психиатрии», а уж «Судебную статистику» даже сдал самому автору, великолепному лектору, убежденному ломброзианцу Сергею Сергеевичу Остроумову. Поэтому я знал основные симптомы и моторику шизофрении, паранойи, психозов. Я выбрал шизофрению, так как советская психиатрия подробно разработала идеологию этой болезни и использовала её для предания гражданской смерти неугодных режиму сограждан. Естественно, тогда я не знал истинных масштабов психиатрической меры пресечения, но пребывание в Серпах дало огромный наблюдательный материал.
Нескольких дней хватило, чтобы никак себя не проявляя, разобраться в порядках уважаемого научно–исследовательского учреждения. Прежде всего бросилась в глаза полная информационная «свобода» — читай, что хочешь, проси из дому принести хоть Троцкого, не заберут. Веди любые записи и храни под подушкой или в тумбочке тетради, блокноты, рукописи, письма. Ори хоть «Хайль Гитлер!», хоть что–нибудь пооригинальнее, никто не одёрнет, не пригрозит сроком за антисоветизм. Я понял, что эта «свобода» — форма изучения пациента. Когда перед обедом обязательно (сугубо в интересах здоровья!) пациентов выводили в институтский садик с надёжным шестиметровым каменным забором на прогулку, все сочинения извлекались из–под матрасов и тщательно изучались лечащими врачами.
Я попросил своих девчат принести амбарную книгу, ручек и карандашей. Вскоре стал вести интенсивные записи, предполагая таким образом дать «врачам» интересный материал к размышлению. Я стал вспоминать и записал много своих стихотворений забайкальского периода, написал десяток новых, довольно шизоидных. Слово по слову, я так разошелся, что за неделю отгрохал фантастическую повесть «Препарат 23».
В ней раскручивался сюжет о том, как советские астронавты попали на неизвестную планету, совершив вынужденную посадку, там размножились в покинутом аборигенами подземном городе, а когда через 20 лет закончилось привезенное с собой продовольствие, встал вопрос, чем питаться, ибо ничего съедобного там не росло и не двигалось. Однако вокруг был тёплый, прямо–таки райский климат и отличное ласковое солнце–звезда, тоже, как и земное Солнце, желтый карлик.
Молодой ученый с подругой, преодолевая козни косного начальника экспедиции, синтезировали вещество, способное заменить кровь и обладавшее уникальной возможностью производить хлорофилл и с его помощью усваивать солнечную энергию. Люди быстро прошли процедуру замены крови на препарат 23 и зажили счастливо, питаясь, как растения. Для этого им приходилось не менее 10 часов в сутки проводить нагими на изумительных пляжах, на берегу лазурного моря, и облучаясь, получать необходимую жизненную энергию, которую они тут же растрачивали в разврате и ничегонеделанье. Партийная организация забила тревогу. Предложили загорать раздельно, женщины — налево, мужчины — направо. Но оборзевший народ завозражал. Члены партии, которых было меньшинство, кроме того, стеснялись загорать на одном песке с беспартийными.
А тут ещё вышло так, что введение этого препарата окрашивало тело человека в салатный цвет, что привело к большим нравственным терзаниям значительной части новой популяции, некоторые стали мечтать о ремонте космического корабля и возвращении на Землю. Но проведённые исследования показали, что даже за короткий период растительной жизни, пищеварительный тракт полностью атрофируется и возврат к земному образу жизни невозможен. Астронавты решают послать на Землю радиограмму с последним «Прости!» и разбить ненужную радиоаппаратуру…
Даже название опуса «Препарат 23» таило много смутных ассоциаций. Нас пичкали с утра до вечера аминазином и резерпином, буйных успокаивали «горячими» уколами, так что и слово «препарат» и описание многих процедур навеяны обстановкой в серпентарии «Серпы». Цифра «23», мне думается, тоже появилась неслучайно. В самом деле, мне исполняется через пару недель 23 года, адрес НИСПИСа — Кропоткинский пер., 23…
Теперь расскажу немного о порядках в Серпах.
На первый взгляд, образцовое советское медицинское учреждение. Но вот есть процедура раз в неделю мыть пациентов, не способных правильно двигаться, или склонных к суициду. Один низенький, невзрачный, но ушлый грузин Гиви, лет 40–45, убедил врачей, что покончит с собой, но сидеть 15 лет за кошмарное убийство не будет. Поэтому в ванну его сопровождала няня или сестра. Так вот, раз в неделю между младшим медперсоналом вспыхивали ссоры за право мыть Гивика. А мы, не будь дураками, толпой стояли под дверью ванной, вслушиваясь в специфические интернациональные звуки, издаваемые мужчиной и женщиной, которым очень хорошо вдвоём.