— И вы считаете необходимым привязать мою жену? При этом предположении Сирена заголосила, и Хелли уселась на краю кровати. Роженица с отчаянием прижалась к ней. Ее зубы громко стучали.
Джейк видел, как Хелли обняла Сирену, нежно укачивая и что-то напевая на ухо. От этого ласкового обращения больная постепенно успокаивалась. Ясно, что она доверяла этому незнакомому доктору-миссионерке.
И, как ни странно, он тоже. Оторвав взгляд от этой красноречивой сцены, Джейк снова повторил свой вопрос:
— Ну, доктор Барнс? Повторяю, вы действительно считаете, что мою жену необходимо привязать?
— Конечно. А как же, по-вашему, я удержу ее в нужном положении? — Уверенность его была непоколебима.
— А что скажете вы, доктор Гардинер?
Хелли встретила пылающий взгляд Джейка и твердо ответила:
— Не вижу оснований, почему этот младенец не может быть принят, как и все остальные. Что касается привязывания Сирены, могу заметить, что до тех пор, пока этот шарлатан не потревожил нас, ваша жена прекрасно следовала моим инструкциям. И думаю, она будет выполнять их и впредь, когда этого мясника уберут с ее глаз.
Парриш задумчиво погладил подбородок.
— Джейк, тебе решать, что лучше для твоей жены. — Сет подошел к другу и ласково похлопал его по плечу. Только он знал, как трудно для Джейка такое решение, и понимал его боль и чувство вины.
Джейк посмотрел на озабоченное лицо приятеля и перевел взгляд сначала на доктора Барнса, затем на жену. Чудо, но она слушалась свою новую врачевательницу.
Пожав плечами, он сказал:
— По-моему, моя жена сама сделала выбор.
Глава 5
В дверь библиотеки тихо постучали. Джейк оторвался от лежащих перед ним бумаг и быстро глянул на часы.
Половина второго. Почти час прошел с того момента, как слабый крик возвестил о рождении ребенка. Большую часть этого времени Джейк читал один и тот же параграф, напряженно ожидая стука в дверь и страшась минуты, когда это произойдет.
Всего час, а казалось, так было всегда. Он на секунду зажмурил глаза, пытаясь сбросить с себя давящее напряжение. Но этой ночью он так и не обрел душевный покой. Тысячи сожалений и упреков проносились бесконечным потоком в его сознании.
Джейк заметил, что у него дрожат руки. Он сжал кулаки и отрывисто проговорил:
— Да?
Единственным ответом стал звук открывшейся двери, которая почти тотчас же тихо закрылась. Джейк притворился, что погружен в чтение и не замечает нежелательного посетителя. Послышался легкий шелест юбок и стук каблуков. Когда женщина шагнула на ковер и шаги стали глуше, Джейк понял: она совсем рядом. Но он поднял голову только тогда, когда она остановилась у его конторки.
— Ну? — как-то сдавленно произнес он, не обращая внимания на небольшой сверток в руках Хелли.
Затем он снова погрузился в бумаги. Такое равнодушие к своему первенцу сильно разочаровало Хелли. Ей всегда нравилось разделять радость новоиспеченных отцов в такие моменты. Ничто не доставляло ей такого удовлетворения своей профессией, как вид отца, с восхищением вглядывающегося в своего первого ребенка и часто с гордостью заявляющего, что у младенца его нос или глаза.
Хелли тихо вздохнула. Конечно, этот случай вряд ли можно считать нормальным, да и Джейк Парриш не из тех, кто не умеет сдерживать своих чувств! К тому же уже поздно, и все они устали. От нее не ускользнули ни тени у него под глазами, ни опущенные от усталости плечи.
Намереваясь сделать все возможное, чтобы исправить затруднительное положение, Хелли вымученно улыбнулась.
— Я думала, вам будет интересно увидеть свою дочь, мистер Парриш, — проговорила она, надеясь, что голос ее звучит достаточно весело.
— Хорошо, — коротко отрезал Джейк и мотнул головой. Он не взглянул на женщину с младенцем, пока она не встала прямо напротив него. Джейк вздохнул и отложил бумаги в сторону. Одним пальцем, словно боясь наткнуться на нечто неприятное, он откинул одеяльце и без всякого любопытства посмотрел на детское личико. При этом он не улыбнулся и черты его лица ничуть не смягчились. На его лице было только холодное равнодушие.
Не проронив ни слова, Джейк отдернул руку и вернулся к своей работе.
Внезапно Хелли почувствовала холодок, вспомнив о другом ребенке, не принятом своим отцом. Она никогда не забудет ужасной боли от случайно подслушанного разговора слуг, судачащих о бесчувственности, с которой отец отнесся к рождению своей дочери.
— Бедная, бедная малютка! — повторяли они на все лады. — Ведь Амбруаз Гардинер за две недели не удосужился даже взглянуть на новорожденную! И так продолжалось бы и дальше, если бы он не был вынужден увидеть ее на крестинах.