«Наверно, у него что-то с носом», — не без злорадства подумала Хелли. Да и Пенелопа, кажется, сопит, совсем как ее брат. Вероятно, это семейный дефект. Ну что ж, она займется его исправлением.
Хелли так погрузилась в размышления о предстоящем исправлении носа мистера Высочество и Могущество, что чуть не упала, наткнувшись на нечто твердое. Раздавшееся вслед за этим ругательство подсказало ей, что это «нечто» не что иное, как спина Джейка Парриша.
В поисках опоры девушка инстинктивно вцепилась в него, но почти тотчас же поняла свою ошибку — он тоже отчаянно старался сохранить равновесие, не желая скатиться вниз и pyxнуть в холл совсем неподобающей грудой.
К великому ее облегчению, мистер Парриш быстро совладал с ситуацией. Одной рукой он прижал Хелли к себе, а другой ухватился за дубовые перила, При этом девушка услышала, как что-то упало и скатилось вниз по лестнице.
Хелли и Джейк застыли на месте: она вцепилась в него, а он покровительственно обнял гостью за талию, и оба пытались перевести дыхание. Благодаря общему чувству облегчения неприличность неуместной близости была забыта. Но только на мгновение.
Почти сразу же Хелли явственно ощутила игру его мускулов — она была так плотно прижата к нему, что едва могла дышать.
Ошеломленная столь необычным положением, девушка попыталась оторвать свое лицо от его плеча, в которое она с перепугу уткнулась. При этом она старалась не замечать исходящий от него запах чистого мужского тела.
Затем Хелли посмотрела на своего спасителя. Произвело ли это прикосновение столь же электризующее действие и на него?
На лице Джейка было странное выражение, словно он озабочен. Но причиной тому была явно не Хелли. Проглотив разочарование, девушка проследовала за его растерянным взглядом и увидела то, что упало с лестницы.
Это была всего лишь палка из черного дерева с золотым набалдашником. Джейк тихо, но смачно выругался. Не обращая никакого внимания на вопросительный взгляд Хелли, он еще крепче ухватился за перила и смотрел на эту деревяшку так, будто она была спасательным кругом в штормящем океане.
Выражение полной беспомощности на лице этого мужественного человека озадачило Хелли. Он казался совершенно потерянным и с ужасом оценивал расстояние до упавшей трости. И тут до Хелли дошла оглушившая ее истина: Джейк Парриш — калека.
Но, Боже, ведь она врач! Почему же она не заметила столь очевидное увечье раньше?
«Потому что была слишком сильно занята его красивым лицом», — напомнила себе Хелли.
Не оглядываясь на девушку, Джейк сделал осторожный шаг вниз. Казалось, он боялся того, что может прочесть в ее глазах.
Однако левая нога его подвела — он зашатался, с усилием сохранил равновесие и с шумом втянул в себя воздух.
Хелли сразу же сообразила, что ему очень больно. Импульсивно она рванулась на помощь, но остановилась прежде, чем он успел это заметить. Можно только догадываться, сколь удручающим был подобный недостаток для такого гордого человека, как Джейк Парриш.
Предложить ему помощь — значило только посыпать соль на рану, и, чтобы не задевать его самолюбия, Хелли притворилась, что не слышит тяжелого прерывистого дыхания Джейка, когда тот от боли схватился за бедро. Ей даже удалось перевести взгляд на побелевшие от напряжения костяшки вцепившихся в перила пальцев. Но, увидев на его лице невольную гримасу боли, Хелли поняла, что не может подвергнуть его еще большему унижению.
Она громко вздохнула и проговорила;
— Какая же я неуклюжая! Если не споткнусь о собственные ноги, то либо уроню, либо разобью что-нибудь. Мой отец обязательно сказал бы: «Прячьте все бьющееся! Перед вами самое неуклюжее существо на свете!»
С этими словами девушка, словно старая, согбенная карга, проковыляла вниз по лестнице, подобрала палку и с веселым видом возвратила ее владельцу.
Джейк впервые одарил Хелли искренней улыбкой, от чего у девушки захватило дух: она видела, что он потрясающе красив, но когда он так улыбался, то казался просто архангелом, сошедшим с церковного витража.
— Ваш отец действительно так говорил? Хелли утвердительно кивнула.
— Тогда у него совсем иное, чем у меня, представление о грациозности. — Джейк умело установил свою палку и, наклонив голову, продолжил: — Не поспешите ли вы за мной, доктор Гардинер? Мне кажется, пациент взывает к вашей помощи.
Действительно, шум и грохот все не стихали, и он без дальнейших комментариев продолжил свой утомительный и осторожный подъем, предоставив Хелли следовать за ним.
И хотя лестница была для Парриша истинной пыткой, ему удалось так ловко пройти через зал, что Хелли пришлось чуть не бежать за своим провожатым.
Когда они завернули за угол, крики стали столь оглушительными, что Хелли с трудом подавила желание заткнуть уши руками.
Она осмотрела коридор, в котором они остановились. По обеим его сторонам были комнаты, и сам он заканчивался стеклянными дверями, ведущими на просторный балкон. Сквозь ромбовидные стекла балкона весь коридор заливал теплый свет вечернего солнца. Хелли сочла бы все это очаровательным, если бы не душераздирающие вопли и вид тяжелых железных прутьев, запирающих двери.
Девушка вопросительно посмотрела на Джейка Парриша. Ее интересовало не то, для чего они здесь нужны, это было ясно по диким, звериным крикам, но для кого?
И, словно отвечая на невысказанный вопрос, Джейк распахнул одну из дверей, прервав череду почти нечеловеческих криков.
— Доктор Гардинер, — произнес он бесцветным голосом, — позвольте представить вас моей очаровательной жене, Сирене.
При приближении Хелли привязанная к железной кровати женщина сделала попытку разорвать свои путы. Несмотря на полумрак, было совершенно очевидно, что когда-то Сирена Парриш была чрезвычайно красивой женщиной. Следы ее былой красоты все еще были видны в золотистом мерцании волос и удивительном сиянии небесно-голубых глаз на белом как мел лице.
Увидев рядом с мужем незнакомку, больная перестала кричать и тихо лежала в своей постели, хотя губы ее все еще тряслись. Она чем-то напомнила Хелли нимфу лунного света, испуганную неожиданным присутствием простых смертных.
Наступившая тишина еще больше подчеркивала хруст битого стекла под ногами. Освободившись от чар этого феерического лица, Хелли с отвращением посмотрела на пол.
Дорогой обюссонский ковер был испачкан отвратительными пятнами липкой жидкости, застывшей в осколках стеклянных бокалов. Некогда прекрасный паркетный пол выглядел так, будто его постоянно подвергали сильным ударам. Спартанская мебель привинчена к полу. Словом, комната несла как свидетельства недавнего конфликта, так и следы былых баталий.
Хотя Сирена и располнела от беременности, ее маленькие руки и ноги указывали на то, что она хрупкая женщина, и непонятно было, как ей удалось учинить такой хаос. Но чем же иначе можно объяснить толстые кожаные ремни на ее щиколотках и запястьях?
Какое-то мгновение Сирена с ангельским выражением обозревала Хелли.
— Очень ради нас видеть, — проговорила она с южным акцентом. — Не позвонить ли Босуорту и заказать закуску? И конечно, лимонад, а также черничный пирог Мамми Селины.
Поджав губы, она осмотрела Хелли с ног до головы и, улыбаясь, добавила:
— О, я просто зеленею от зависти к вашему платью. Это одно из новых произведений месье Уорта?
При этом замечании жены мистер Парриш громко заметил:
— Как вы можете понять по этому комментарию, наша Сирена несколько склонна заблуждаться.
Постукивание палки о деревянный пол предупредило Хелли о приближении Джейка. Почувствовав его за своей спиной, девушка уже собралась осведомиться о состоянии своей пациентки, но вдруг Джейк прошипел:
— Чтоб им провалиться!
Запальчивость, с которой он это произнес, заставила Хелли удивленно повернуть голову. К ее неудовольствию, лицо ее оказалось всего о нескольких сантиметрах от груди Джейка. Хелли Гардинер считалась высокой для женщины. Амазонкой, как говорил ее отец. Однако рядом с Джейком Парришем она чувствовала себя недоростком. Первый раз в жизни ей пришлось задрать голову, чтобы посмотреть в лицо собеседнику.