Девушка робко ответила на его ласки, с каждой секундой смелея в своем стремлении насладиться этой внезапной волнующей близостью, о которой она так часто мечтала в бессонных ночах, вспоминая жар поцелуев возлюбленного и то безумство в постели, на которое они были способны до того дня, как их разлучили.
Одна его рука лежала у Ани на талии, а другая держала ее голову, не давая девушке возможности уйти от его поцелуя — иступленного и пламенного, от которого закипала кровь, и так отчаянно билось сердце. Его губы мягкие, чувственные, желанные, и в то же время настойчивые и опытные, дарили немыслимые наслаждения. Они жадно и ненасытно терзали губы возлюбленной, заставляя ее трепетать в его объятиях.
Девушка уже не отдавала себе отчета, упиваясь страстными ласками возлюбленного, когда почувствовала, как малыш, растущий внутри нее, дернулся, давая о себе знать. Этот толчок был настолько мощным, что его почувствовал и Саджан. Он застонал и нехотя оторвался от губ девушки. Все так же, не открывая глаз, он уперся лбом в лоб Ани, стараясь прийти в себя от накатившей волны безумства. Его мысли метались, ударяясь друг о друга, путались, и не желали проявить здравость, которая могла бы заставить парня взять себя в руки.
Он бы с радостью забрал сейчас Аню с собой, увез ее на край света и больше никогда бы не позволил ей терпеть общество нелюбимого человека. Саджан был бы счастлив сбежать с Аней и ее ребенком, которого он бы воспитал как своего родного, но он не мог поступить так с братом и родителями. Он не мог позволить себе пойти на поводу у собственных чувств, поправ родственные связи, покрыв имя своей семьи позором и смешав его с грязью.
А поцелуй, который только что свел их обоих с ума, был лишним доказательством того, что они до сих пор слишком сильно любят друг друга, чтобы быть в состоянии сдерживать свои эмоции, бьющие через край. И он, и она, готовы были к безрассудству, которое могло привести их к совместному побегу, запятнав честь семьи Варма. Саджан не мог допустить этого. И именно сейчас Саджан понял, что больше никогда не посмеет прикоснуться или даже приблизиться к Анне. Это было необходимо, чтобы не спровоцировать себя на подобное проявление страсти. Этот поцелуй шел в разрез с его моральными принципами и понятиями о чести. Ведь Анна являлась женой его брата. Саджан не мог позволить себе целовать ее. Это непозволительно и больше никогда не должно повториться! Он сделает все возможное, чтобы не допустить подобных инцидентов. От этих мыслей отчаяние огромной черной птицей забилось в груди парня, простирая свои мрачные крылья над его счастьем.
Как бы тяжело ему не было, у него хватило мужества все взвесить, чтобы обуздать свои желания и попытаться образумить Аню, а заодно и себя. Для начала он хотел, было, отстранить девушку, но это оказалось выше его сил. Строгие доводы разума ничуть не способствовали укрощению желаний сердца. Поэтому он не смог выпустить ее из объятий, и его руки все так же продолжили прижимать к себе Анну, боясь разомкнуться.
— Виджай сожалеет, что поступил так, — начал он хриплым голосом, касаясь дыханием золотистых завитков у виска девушки. Саджан знал, что все его слова сейчас ничего не значат для Ани, для которой его родной дом стал тюрьмой. — Пока ты не родишь ребенка, тебе надо находиться рядом с близкими. Ты должна понимать, что до родов осталось не больше трех месяцев, и в любой момент может что-то случиться. Если ты будешь жить одна, то помочь тебе будет некому и только Богу известно, чем все это может закончиться. Поэтому я не отпущу тебя и верну домой. Так что не проси меня пойти против моей совести, я не сделаю этого, потому что ты мне слишком дорога, чтобы я мог позволить себе рисковать твоей жизнью и жизнью твоего ребенка.
Последние два слова дались Саджану с большим трудом. Он до сих пор не мог смириться с мыслью, что ребенок, которого носит его возлюбленная, является не его. Он вспомнил день его с Анной свадьбы, когда она, выходя из ЗАГСа, шепнула ему: «У нас будет много детей, любимый». Казалось, что все это было в его прошлой жизни. Хотя, если так разобраться, это и была его прошлая жизнь, до того, как его душа превратилась в пепел.
Воспоминания парня резко прервались, разбившись о слова Ани:
— Меня некому защитить в твоем доме, — упрямо заявила она, вскинув подбородок, — поэтому я не желаю возвращаться.