— Черт знает что! Ты спрашиваешь этих молодцов о времени, а они отвечают, что у них-де какие-то трудности с поиском архивных материалов! — фыркнул Шлегель, как бы рассуждая сам с собой.
Не показав мне сообщения на ленте, он небрежно скомкал ее и поджег. Хотя того и требовали инструкции, но эти его действия совсем не располагали меня делиться с ним оригинальной версией гибели девушки, которую предложил мне Стив Шемпион. Тем не менее я не стал становиться в позу и подробно проинформировал его о моей встрече с Шемпионом.
— Он совершенно прав! — сказал Шлегель. — Этот парень хорошо знает, что мы не стали бы ходить вокруг да около, имей на руках неопровержимые доказательства. Кроме того, даже если он и объявится в Соединенном Королевстве, то я очень и очень сомневаюсь в том, чтобы департамент дал свое согласие на его задержание.
— Но ведь это он убил ту девушку… — еще в некотором сомнении попытался я заключить.
— А этот его «фонарь»? Не на столб же он налетел!
В ответ я только понимающе кивнул головой. Синяк под глазом Шемпиона был совершенно очевидно результатом сильного удара, который нанесла ему девушка во время борьбы. А две небольшие царапины на его щеке точь-в-точь напоминали те, что мы нашли на стене в его квартире около кровати. Все это время, как я не пытался избавиться от мысли о виновности Шемпиона в этом преступлении, она с удивительным упорством вертелась в моей голове.
— Ты говорил мне, что Шемпион был в свое время классным шпионом. Может и так, только я тебе скажу, что это битая карта. А поскольку он теперь обляпался со всех сторон, я тем более не собираюсь восхищаться им. Этот Шемпион — скотина, самонадеянный подонок… Пусть он только сделает хоть шаг в сторону, и мы сотрем его в порошок!
— Пожалуй, вы правы… — согласился я с ним.
— Так ты говоришь, что у них здесь целая организация?
В ответ я только неопределенно пожал плечами. Затем я его спросил:
— Я вижу, у вас новый коуплер?
Шлегель гордо хлопнул по корпусу аппарата и сказал:
— Я могу с этой малюткой подсоединиться к терминалу любого компьютера. На прошлой неделе с его помощью я работал по телекоммуникационной сети ЦРУ прямо из обычной телефонной будки. А на днях собираюсь получить кое-какую информацию из лондонского «Дейта Банка»!
— То есть Лондон выдает вам информацию прямо по этой аппаратуре?
— Ну да! Но только не сюда, здесь все же опасно. Тут эта «куколка» внизу… — Шлегель многозначительно кивнул в сторону двери. — Ну ладно, мне пора уходить.
— Переговорите с Принцессой, хотя бы накоротке, — попросил я его, — а иначе она забросает меня бесконечными вопросами.
— Ладно, давай, только ненадолго.
— …Да, вы, вероятно, правы насчет Шемпиона. Люди со временем меняются, — протянул я, как бы соглашаясь с его словами.
Мы спустились по узкой скрипучей лестнице на первый этаж. Я открыл боковую дверь с надписью «Не входить», и мы оказались в небольшом баре.
Сквозь тростниковые занавески было видно, как солнечные зайчики резво бегали по обшарпанной стене дома на противоположной стороне аллеи. В самом же баре было довольно сумрачно. Старинного вида настольная лампа, стоящая в дальнем углу бара, озаряла своим золотистым сиянием стройные ряды бутылок за стойкой. Там же сидела и Принцесса, занятая какими-то расчетами в приходной книге.
— А, Чарли! Иди-иди сюда, дорогой, садись вот рядом, — затараторила она, хотя взгляд ее неотрывно буравил полковника Шлегеля.
Я покорно сел на указанный мне высокий стул у стойки бара. Шлегель расположился рядом со мной. Я залихватски обнял Принцессу и чмокнул в густо нарумяненную щеку.
— Отстань, бесстыдник! — взвизгнула она.
Неизвестно откуда вынырнула молоденькая официантка и с дежурной улыбкой остановилась напротив нас, всем своим видом показывая, что готова налить нам что-нибудь подороже.
— «Ундерберг» с содовой, — не задумываясь заказал Шлегель.
— А для Чарли налей виски, — распорядилась за меня Принцесса. — Впрочем, налей-ка и мне тоже.
Девушка со знанием дела расставила перед нами наполненные бокалы и, не вдаваясь в излишние вопросы, отнесла все это на мой счет. Краем глаза я заметил, что Шлегель при всей внешней раскованности носком своего ботинка неотрывно прижимал к стойке бара свой коуплер на тот случай, чтобы его не увели.
— Слушай, Чарли, а твой друг знает, что ты был здесь, в этом доме, еще во время войны?
— Да, конечно, знает…
— Какой еще войны, Чарли? — недоуменно переспросил меня Шлегель.
Принцесса при этом сделала вид, что ничего не расслышала. Она непринужденно отвернулась, чтобы посмотреться в старое, засиженное мухами зеркало и слегка подвести тушью глаза.
— Неплохие были тогда времена, правда, Чарли? Хотя, конечно, было и плохое, и хорошее… — как ни в чем не бывало продолжила она, вновь повернувшись к нам лицом. — Мне часто вспоминаются те вечера, когда мы собирались у этой стойки. А там, по побережью, в это время рыскали немецкие патрульные наряды. Оружие, которое мы прятали в моем подвале, рация в пустой винной бочке… Боже мой! Как мы тогда рисковали!
— Вам тогда не приходилось иметь дело с неким Шемпионом? — вдруг напрямую спросил ее Шлегель.
— Да-а… И он мне нравился. А впрочем, он и сейчас мне нравится, хотя я не встречалась с ним уже несколько лет. Он джентльмен, настоящий джентльмен! — отозвалась она и посмотрела на Шлегеля. Именно в этот момент он залпом опрокинул свой бокал и громко захрустел кусочками льда. — Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду в этом случае? — добавила она с укоризной в голосе.
— М-да… определений для такого рода ситуаций существует множество… беда только, что в большинстве случаев они неприличные… Так, значит, он вам нравится, да? — как можно любезнее произнес Шлегель, но за его словами открыто звучал сарказм.
— По крайней мере он не предавал нас, — ответила ему Принцесса.
— А что, у вас был такой случай?
— Да. Этот отвратительный Клод выдал всех нас!
— Клод-адвокат? А я только вчера виделся с ним! — воскликнул я.
— Здесь, в городе?! Неужели этот гаденыш находится здесь? — вскрикнула Принцесса, не в силах сдержать своего гнева. — Пусть только явится сюда, в Виллефранше, ему в живых не остаться! — Она демонстративно затянула свои бусы на шее на манер петли. — Не знаю, сохранились ли мои газетные вырезки… — суетливо затараторила она.
— Вырезки?! Какие вырезки?
— Ну да! Он же получил медаль, не то Железный Крест, не то еще что-то за то, что во время войны работал на немцев. Его настоящая фамилия — Винклер, Клод Винклер… Поговаривали, что его мать была француженкой. Это он выдал Мариуса, мадам Бэрони и бедного Стива Шемпиона тоже.
— Все это время он работал на Абвер? — уточнил я, медленно потягивая виски.
— Да-да, конечно, конечно на Абвер! Ну как же я забыла это слово?!
— Немцы, как ни странно, позволяли нам продолжать свою деятельность. Это было настоящее коварство с их стороны, — подметил я.
— Разумеется! Арестуй они всех нас, то нам бы на смену пришли другие. Они в этом случае поступали очень рассудительно и дальновидно.
— Стало быть, Клод — немец… Всякий раз, когда я вспоминаю о том времени… — начал я, но не успел договорить, так как меня прервала Принцесса.
— Да-а! Заметь, что они не трогали возможные ходы отступления, прикрываемые Королевскими ВВС!
— Ну конечно, ведь до тех пор, пока летчики беспрепятственно пролетали по этому «коридору», Лондон был полностью уверен, что здесь у нас все в порядке, — подметил я.
— Я убью его! Появись он сейчас на пороге, я бы сделала из него решето! — взорвалась Принцесса.