Движение вниз прекратилось так же неожиданно, как и началось. От резкого торможения клеть несколько раз подбросило, как на жестких пружинах. Теперь я оказался на самом дне шахты. Было темно и тихо. Лишь откуда-то издали до слуха доносился мерный шум работы насосов и вентиляторов. Вытянув руки вперед, я сделал несколько шагов в надежде наткнуться на стены сводов. Но очень скоро заметил узкую полоску света. Я понял, что нахожусь как раз перед двумя створками входной двери.
Я прислушался еще раз. Ничего подозрительного. Только на этот раз мне показалось, что откачные насосы находятся совсем рядом. Стало быть, где-то здесь находится и сточный колодец, подумал я. Затем я осторожно приоткрыл дверь. Перед моими глазами раскинулась просторная площадка, залитая ярким флуоресцентным светом. Вдоль железобетонных стен стоял ряд запирающихся шкафчиков и небольшая конторка табельщика. Здесь же висели несколько плакатов по технике безопасности. Я заметил, что запрещающие надписи типа «Не курить» были написаны только на арабском языке.
По сути дела, эта площадка была тем самым местом, откуда в разные стороны расходились три основных штрека шахты. Один из них был замурован. Два же других были оснащены колейными путями. В углу площадки на поворотном круге стояли два ряда вагонеток, каждый из которых соответствовал своему штреку. В то время как первый ряд этих вагонеток состоял в основном из старых и грязных, в другом ряду они заметно отличались своей новизной и ухоженностью.
Прижавшись к стене так, чтобы по возможности оставаться в тени, я направился ко входу в средний штрек. Его своды были сырыми, а с потолка постоянно подкапывало. Трель этой капели, многократно отраженная от поверхности туннеля, приобретала от этого неестественно громкое звучание. Для освещения штрека использовались обычные электрические светильники, установленные на значительном расстоянии друг от друга. Толстенные стеклянные плафоны в сочетании с мощными сеточными экранами делали их желтоватое свечение чрезвычайно тусклым. Убегающая вдаль линия этих подслеповатых огоньков показывала, что штрек имеет уклон вниз и в сторону. Местами светильники не горели, и от этого разобрать дорогу было совсем не так просто. Я то и дело проваливался в какие-то рытвины или спотыкался о куски породы, всякий раз оставляя на своих ногах многочисленные ушибы и ссадины. В некоторых местах мне приходилось пробираться по здоровенным лужам, по щиколотку заполненным грязной жижей. Здесь было полно крыс. Светящиеся бусинки их глаз выжидающе оценивали мое приближение, а потом моментально исчезали, оставляя за собой слабый шорох обрывков бумаги или звон ржавых консервных банок.
Я уже прошел метров сто пятьдесят по штреку, когда до моего слуха донеслись звуки движения локомотива. Я бросил быстрый взгляд по сторонам в надежде найти хоть какое-нибудь убежище, но так ничего и не обнаружил…
Тем временем звук приближающегося локомотива становился все громче и громче. По характеру металлического перестука колес на стыках небрежно уложенных рельсов я догадался, что в мою сторону движется вереница откатных тележек. Деваться мне было некуда. Тогда я бросился лицом вниз и всем телом прижался к сырой земле.
Медленно приближающийся дизельный локомотив был теперь всего метрах в пятидесяти от меня. То, на что я рассчитывал, было самой настоящей авантюрой. Ведь в случае, если бы меня заметили, у меня не было бы ни единого шанса спастись. Резким движением я вывернул воротник так, чтобы скрыть белую полоску шеи, а затем подобрал руки под себя. Минутой позже двигатель локомотива прогремел рядом с моим ухом, обдав облаком удушливых выхлопных газов. Острый выступ какой-то косо поставленной вагонетки больно ободрал мне руку, отчего я едва смог сдержать сорвавшийся с моих губ стон. Но и на этот раз все обошлось — грохот движущегося состава поглотил его полностью и ничуть не встревожил того, кто вел локомотив.
Я неподвижно пролежал еще какое-то время в прежнем положении, пока наконец не убедился, что опасность миновала. Затем я вновь поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Состав вагонеток уже пропал из виду, но было слышно, как он прогремел по стрелкам поворотного круга на той самой площадке, на которой я только что был. Затем оттуда до моего слуха донеслись чьи-то голоса и скрежет включенного подъемника клети.
Я двинулся дальше по штреку. Теперь в руке у меня был готовый к использованию пистолет. Не прошел я и десяти-пятнадцати шагов, как сзади послышались новые голоса. Голоса не одного-двух, а гораздо большего числа людей. Для того чтобы понять, что только что в шахту прибыла очередная смена рабочих, совсем не требовалось досконального знания арабского языка.
Я бросился бегом вперед. Сзади меня по-прежнему преследовали отзвуки восклицаний, ругательств и шуточек, которыми обменивались рабочие, пока устраивались в поданных для них вагонетках. Мгновение-другое от всего этого я был буквально в панике. Я неистово молил бога, чтобы на моем пути показалось хоть что-нибудь, хоть совсем маленькая ниша, в которой я бы мог спрятаться. И, слава Богу, мои молитвы не оказались напрасными — скоро я увидел отводной туннель и не раздумывая бросился в него. Он был довольно широким, но столь низким, что мне пришлось согнуться чуть ли не пополам. Быстро осмотревшись по сторонам, я понял, что оказался в рабочем забое. Силясь разглядеть в этой темноте свой путь, я сделал еще несколько шагов, но вдруг зацепился за что-то ногой и со всего размаху грохнулся на землю. Через мгновение я почувствовал, как по щеке стала медленно сползать теплая струйка крови. Пытаясь вновь подняться на ноги, я наткнулся на холодный металл рельса. Значит, и в этом забое был проложен колейный путь для вагонеток! Я похолодел от охватившего меня страха. До меня дошло, что состав вагонеток с новой рабочей сменой не может возвращаться по тому пути, по которому он только что проследовал. Ведь в шахтах используется замкнутая однонаправленная система движения — в одну сторону движутся вагонетки с грузом, а в другую — уже пустые. Словом, готовящийся к отправлению состав с рабочей сменой вновь должен был выскочить прямо на меня!
Я развернулся и бросился в обратную сторону, как можно ниже пригибаясь к земле, чтобы в очередной раз не расшибить себе голову. Слева от себя я заметил старый ленточный транспортер для выборки отработанной породы. В отличие от штрека своды забоя были «изъедены» многочисленными нишами. Большинство из них были маленькими, хотя встречались и такие, которые больше смахивали на солидные гроты. Вдоль одной из сторон забоя была натянута металлическая сетка для ограждения. Несмотря на предосторожность, я по-прежнему неоднократно спотыкался и падал. Острый край транспортерной ленты, ее направляющие ролики и прочие блоки прибавили на моих руках еще немало царапин и ссадин. Но нарастающий панический страх безоглядно гнал меня вперед и вперед. В конце концов я налетел на деревянный стояк-подпорку и от полученного удара свалился как подкошенный на жесткую ленту транспортера, судорожно вдыхая в себя поднявшуюся при этом колючую пыль.
Я бросил настороженный взгляд назад. Вдали своды забоя уже окрасились желтоватым светом фар локомотива. Я был почти уверен, что на этот раз мне вряд ли удастся избежать встречи…
Непроизвольно, как лунатик, я втиснулся в узкое пространство между лентой транспортера и направляющими, по которым она двигалась.