— Это было бы чудовищно непристойно, — сказал он. — Я рад, что это невозможно.
Её средства, как знал Перегрин, были тщательно ограничены, чтобы оградить девушку не только от охотников за приданым, но и от неё самой. Оливия представляла собой странное сочетание расчетливого ума и щедрого сердца. Её вчерашнее выступление в защиту оборванца было тому подтверждением.
Она подъехала к нему ближе и протянула руку в перчатке, чтобы коснуться его руки.
— Я не позволю тебе оказаться здесь в ловушке, — произнесла она. — Мы что-нибудь придумаем.
Вот он, пресловутый блеск больших синих глаз.
— Нет, не придумаем, — с твёрдостью сказал Лайл.
Оливия было его подругой, союзницей и наперсницей, но от её импульсивности, пробелов в этике и горячего характера у него порой волосы вставали дыбом. У Перегрина, который ежедневно имел дело со змеями, крокодилами, скорпионами, ворами, убийцами и — что хуже всего — с официальными властями.
Мягко говоря, суждения Оливии вызывали опасения в лучшем случае.
Девять лет назад она втянула его в путешествие в Бристоль в поисках пиратского клада, подумать только. То была одна из её Идей, с большой буквы И. Которая могла очень плохо для него закончится — садистской школой в Шотландии, например — если бы не вмешался лорд Ратборн.
Лайл очень хорошо знал, что своей поездкой в Египет он полностью обязан лорду Ратборну. Он также знал, что на чудеса не следует полагаться. К тому же Перегрин теперь мужчина, а не мальчик. Он не ожидал и не хотел, чтобы друзья и родственники выручали его при каждом затруднении.
— Нет, Лайл, ты должен выслушать, — упрямо сказала Оливия. — У меня есть одна замечательная Идея.
Оливия с Идеей.
Перспектива, вселяющая ужас в сердце любого человека, который обладает малой толикой ума и каким-либо чувством самосохранения.
— Никаких Идей, — проговорил Перегрин. — Ни в коем случае.
— Давай поедем в Шотландию, — предложила Оливия. — Вместе.
Стук её сердца, наверное, было слышно даже в Кенсингтонском дворце. Она размышляла о шотландском замке с субботы.
— Ты с ума сошла? — спросил Лайл.
— Я знала, что ты так и скажешь, — не удивилась она.
— Я не поеду в Шотландию.
— Но мы поедем вместе. Будет весело. Это же приключение.
— Не смеши меня, — ответил Перегрин. — Мы больше не дети. Поездка с мужчиной в Шотландию не сойдёт с рук даже тебе. Твои родители ни за что не согласятся.
— Им не нужно ничего знать.
Серые глаза Лайла расширились.
— Оливия!
— Завтра утром они едут в Дербишир, — сказала она. — Я остаюсь в Лондоне с прабабушкой.
Он посмотрел в сторону:
— С каждой минутой становится всё хуже и хуже.
— Я всё продумала, — заявила Оливия.
— Когда? — спросил Перегрин, чей испытующий взгляд вернулся к ней. — Я только что рассказал тебе, что случилось.
— Я думала об этом замке, — ответила девушка. Что было чистой правдой. С Лайлом нужно придерживаться правды как можно ближе. Он был не только ужасающе логичным и прямолинейным, но, как она думала, ещё и немного умел читать её мысли. — Я пыталась придумать план, как спасти тебя от него.
— Тебе не нужно спасать меня, — сказал Лайл. — Ты не рыцарь в сияющих доспехах или кем ты там себя считаешь. Мне почти двадцать четыре года, и я в состоянии сам о себе позаботиться.
— Пожалуйста, не набрасывайся на меня со всей своей мужской гордостью, — ответила Оливия. — Если ты только выслушаешь, то поймёшь, насколько реальна моя Идея.
— Девять лет назад у тебя была реальная Идея спасти мать от нищеты, сбежав в Бристоль в поисках пиратского клада в саду графа Мандевилла!
— И это было очень здорово, разве нет? — сказала она. — То было настоящее приключение. У тебя всё время бывают приключения. А я…
Оливия помахала в воздухе рукой, обтянутой перчаткой:
— Я разрываю помолвки и бью мужчин зонтиком.
Лайл бросил на нее взгляд, которого она не смогла понять. Затем он привёл коня в движение.
Ему необходима дистанция.
Он не хотел об этом думать, о девочке, которой она была прежде, о девочке, которая хотела стать рыцарем и совершать Благородные Дела.
Оливия следовала за ним.
— Не ограничивай свой ум рамками, — говорила она. — Ты же учёный, а учёные всегда открыты идеям.
— Но не безумию, — возражал Лайл. — Ты не можешь просто укатить в Шотландию потому, что тебе наскучило разрывать помолвки и колотить мужчин зонтиком. Мне жаль, что тебе приходится подчиняться глупым правилам для женщин, но изменить их я не могу. И даже мне известно, что ты не можешь одна прыгнуть в карету и проехать четыреста миль, чтобы не оказаться в центре ужасного скандала.