Она не хотела снова ехать с ним. Мускулы, жар и мужской запах действуют как яд наженский рассудок. Оливия не выдержит превращения в дурочку перед мужчиной, а вособенности перед Лайлом.
Он сцепил руки перед собой:
— Залезай.
Это самый разумный поступок. И вместе с тем…
— На дороге грязь по щиколотку, — проговорила Оливия. — Ты испортишь сапоги.
— У меня есть другие, — ответил он. — Лезь.
Девушка замаскировала свой вздох облегчения под раздражённое фырканье, взялась за повод и поставила ногу в сапожке на его сцепленные руки. Она несильно оттолкнулась и оказалась в седле.
Перегрин оживлённо и деловито помог ей подтянуть стремена, затем стал оправлять её юбки.
— О, ради всего святого, — сказала Оливия.
— Люди могут видеть всё.
— Каким ты стал пуританином, — заметила она.
— Ты ведёшь себя ужасно беспечно, — ответил Лайл, — демонстрируя это… всю эту женственность целому свету.
А, значит, его это всё-таки волнует, не так ли?
Хорошо. Её волнует он.
Оливия усмехнулась и, тихо прищелкнув языком, дала кобыле сигнал двигаться.
Дамы спали, когда Оливия возвратилась, и не проснулись, когда карета снова двинулась в путь.
В то время как они похрапывали, Оливия раскрыла дорожный путеводитель Паттерсона и, пока они ехали, зачитала Бэйли информацию о городах и деревеньках, которые они проезжают, имена выдающихся людей, живших в окрестностях, и описание домов этих персон.
Медленный подъём в гору привёл их к повороту на Бантингфорд. Дорога шла вверх до следующего поворота в Ройстоне. После этого скорость лошадей возросла, пока они проезжали по участку ровной дороги. Они проехали над рекой Кэм и через Аррингтон. Здесь они остановились в «Гербе Хардвика», где их приветствовала хозяйка собственной персоной, что неудивительно. Она узнала дорожный экипаж вдовствующей графини и, как любой другой владелец гостиницы вдоль королевской дороги, знала, что фамильный герб — это знак, который читается как «Деньги. Целые кучи. Тратятся не считая[9]».
Во время этой остановки леди полностью проснулись. Объявив себя умирающими от жажды и измученными, они выпрыгнули из кареты в ту же минуту, как лакей опустил подножку.
Оливия как раз собиралась выйти, когда Лайл, пешком на сей раз, подошёл к двери экипажа.
— Я знаю, ты говорил, что берёшь командование на себя, но мы должны остановиться, чтобы поесть, — сказала она. — Мы умираем от голода.
Благодаря фурору в «Соколе» она так и не позавтракала. В Уэре она была ещё слишком сердита, чтобы подумать о еде.
— Я не собирался морить тебя голодом, — сказал Перегрин. Он предложил ей руку, и Оливия приняла её, между делом игнорируя совершенно неуместную волну возбуждения, поднявшуюся в ней, пока она торопливо спускалась по узким ступенькам. Как только девушка уверенно стала на землю, она высвободила руку и направилась к гостинице.
Однако она не смогла его опередить. Граф широким шагом легко её догнал.
— Я бы остановился раньше, если бы ты мне напомнила, что не позавтракала, — заговорил Лайл. — Тебе лучше не полагаться на то, что я буду обращать внимание на такие вещи. Если я не голоден, то вообще забываю о еде. В Египте, когда мы путешествуем, я не думаю о пище, поскольку об этом заботятся слуги. Более того, мы обычно путешествуем в дахабейе [10], вместе с поваром, провизией и кухонными принадлежностями. Нам не нужно останавливаться, чтобы поесть, в попутных гостиницах, которых и так немного за пределами Каира. Плавать на дахабейе всё равно, что путешествовать вместе с домом.
Образы возникли у Оливии перед глазами, достаточно яркие, чтобы заставить её забыть о неприятных чувствах.
— Как это должно быть замечательно, — проговорила она. — Грациозная лодка плывёт по Нилу, матросы в белых одеждах и тюрбанах. Полностью отличатся от всего этого.
Она махнула рукой, обводя двор.
— Вы скользите посередине реки. Рядом с другой стороны раскинулся великолепный вид. Полоса зелени с буйной растительностью. Где заканчивается зелень, начинаются пустыня и горы, и там, среди них, виднеются храмы и гробницы, призраки древнего мира.
Они уже вошли внутрь к тому времени, как Оливия закончила описывать своё видение. Она обнаружила, что Лайл рассматривает её так, словно неведомую закорючку на обломке камня.
— Что? — спросила она. — Что такое? У меня слишком открыта шея?
— Как легко это у тебя выходит, — сказал он. — Воображать.
Для неё оно так же естественно, как дышать.
10
dahabeah (также произносится как dahabeeyah, dahabiah, dahabiya, and dahabiyah) — лодка, используемая на реке Нил, в Египте. Обычно это плоскодонное судно, наподобие баржи, с двумя или более парусами. Форма этого судна остаётся неизменной на протяжении тысячелетий. Такие корабли изображены на стенах гробниц египетских фараонов. Считается, что название происходит от арабского слова, обозначающего «золотой», восходя к позолоченным парадным судам, которыми пользовались мусульманские правители Египта в Средние века.