Взгляд её синих глаз на мгновение скользнул в его направлении.
— Но Вы знаете, какими злыми могут быть люди. Я бы не вынесла, если бы злопыхатели поливали грязью его доброе имя. Это удручает меня — а я думала, мы так хорошо походим друг другу, но боюсь, что этому не суждено быть.
Она повернулась к Лайлу, синие глаза наполнились непролитыми слезами. Оливия умела лить или не лить слёзы по собственному желанию, как ему было известно.
— Лайл, боюсь, что на нашей любви лежит Проклятие.
— Как жаль, — отозвался он. — У меня было кольцо и всё остальное.
— Какой абсурд! — сказал отец. — Он, разумеется, вовсе не без гроша.
— У Лайла нет ничего своего, — пояснила Оливия. — Нет ничего, что принадлежало бы ему и ему одному. Он не имеет надёжного источника дохода. Только одно содержание.
— И весьма щедрое содержание, к тому же, — произнёс отец. — Которое я намеревался увеличить, учитывая какую славную работу он здесь проделал.
— Содержание, которое Вы можете давать ему и которого можете лишать, по своему усмотрению, — сказала она. — Оно не принадлежит ему.
Должно быть, намёк дошёл, наконец, поскольку отец перестал метаться по комнате и принял задумчивый вид.
— Это единственное препятствие? — спросил он. — Деньги?
— Деньги? — повторила Оливия. — Но нет, не сами деньги. Крупным суммам недостаёт… материальности. Мы бы хотели получить собственность. Никто не сможет назвать его охотником за состоянием, если он будет владельцем поместья.
Она огляделась вокруг, на стены громадного зала, теперь сплошь увешанные гобеленами и картинами.
— Например, это поместье. Да. — Произнесла Оливия задумчиво. — Как мне думается, оно бы чудесно подошло. Передайте Перегрину права на Горвуд, и я выйду замуж за него так скоро, как Вы пожелаете.
Той же ночьюЧерез месяц будут устроены грандиозная церемония венчания и свадебный завтрак. Однако лорд и леди Атертон вознамерились не дать Оливии уклониться от замужества. Лакей был послан в Эдинбург за стряпчим, который составил документы, передающие Горвуд, его окрестности, доходы и всё прочее в собственность графа Лайла.
К закату дело было завершено.
Вскоре после этого Оливия и Лайл объявили о своём браке перед своими родителями, леди Купер и Уайткоут, лордом Глакстоном и некоторыми его родственниками и перед всей домашней прислугой.
Аллиер приготовил роскошный ужин, включая восхитительные пирожные, выпеченные в его «отвратительной» печи.
Все они собрались в большом зале, чтобы отпраздновать.
Когда Лайл и Оливия исчезли, все улыбнулись. Чем скорее брак будет подтверждён, тем лучше, с точки зрения родителей.
Перегрин привёл Оливию на крышу.
Он позаботился о том, чтобы двери были заперты.
Он принёс ковры и меха, поскольку стоял ноябрь, шотландский ноябрь, и было дьявольски холодно. Этой ночью, однако, капризные шотландские боги погоды им улыбнулись и прогнали прочь тучи.
Оливия откинулась ему на руку и посмотрела в звёздное небо.
— Оно усыпано звёздами, — проговорила она. — Никогда не видела такого множества звёзд.
— Здесь красиво на свой лад, — согласился Перегрин. — Это место заслуживает лучшего отношения, чем у отца.
Он прижал её к себе теснее и поцеловал:
— Это было блестяще. Ты была великолепна.
— Неразборчивая в средствах, беспринципная врунья и обманщица, — произнесла она. — О, да, я показала себя в полном блеске.
— Это была замечательная идея.
— Это была очевидная идея. Кто лучше тебя сможет управлять Горвудом?
— А кто лучше тебя сделает то, что никто больше не сможет: заставить отца расстаться с тем, что ему не нужно, с чем он не знает, как ему быть, но всё равно не отдаёт.
— Погоди, — сказала Оливия. — Постепенно мы похитим и твоих братьев.
— Когда они станут постарше, я бы хотел отдать их в школу, — проговорил Перегрин. — Это не подошло моему характеру, но они не такие как я. Думаю, им там будет хорошо.
— А ты будешь счастлив здесь? — Спросила она.
— Конечно, — заверил её Лайл. — Время от времени. Но ты знаешь, что я никогда не освоюсь полностью.
— Я бы и не хотела, чтобы ты менялся. Тебе не нужно. У нас есть Хэррик.
Он рассмеялся.
— И моим первым действием как владельца Горвуда будет назначить его главным управляющим. Ах, Оливия, чувство собственной силы восхитительно. Это почти как быть в Египте. Как удивительно быть свободным в действиях, делать то, что я сочту правильным. Меня бы совесть загрызла насмерть, если бы я бросил этих людей на произвол моего отца. Теперь мне не нужно рассказывать ему про Джока и Роя. Если он узнает, то поделать ничего не сможет. Ничего не сможет сделать с Мэри Миллар. Не сможет никого уволить и нанять. Единственное место, где он не в силах устроить хаос.