Это было прекрасное зрелище, и она сама не могла не наслаждаться им, несмотря на то, что Лайл оказался Трагическим Разочарованием.
Он ехал верхом рядом, практически возле её плеча, не отставая от экипажа, вместо того, чтобы ехать впереди, как она ожидала. Скорость кареты, с учётом хрупких костей леди, была медленнее, чем могло нравиться Лайлу. И, разумеется, это было медленнее, чем любила Оливия. Ей бы тоже хотелось ехать верхом, но не подумала об этом и не подготовилась.
Её седло упаковали в одну из повозок с остальными вещами, и упаковали глубоко. Она не думала, что оно ей понадобится до того, как они достигнут цели своего путешествия. В то время как лошадей можно нанять в придорожной гостинице, и она фактически могла ездить на любом коне без всяких трудностей, седло было совершенно иной вещью. Женское седло — вещь столь же личная, как и корсет, оно изготовлялось точно по её меркам.
Не то чтобы Оливия нуждалась в седле. Она, в конце концов, дочь Джека Уингейта, и чувствовала себя на спине лошади свободно, как цыганка.
Но никто не должен знать, что она всё ещё занимается этими вещами. Никто не должен знать о мужской одежде, которую Бэйли ушила, чтобы она подошла Оливии, и которая была аккуратно сложена в коробку среди остальных пожитков.
Оливия вспомнила, как шокирован был Лайл, когда впервые увидел её в мальчишеской одежде. Она вспоминала тот момент — как могла она забыть это комичное выражение на его лице? — когда карета остановилась.
Экипаж слегка качнулся, когда лакеи спрыгнули с запяток. Она увидела, как один из них поспешил вперёд, чтобы удержать лошадей.
— Что там такое? — спросила леди Купер.
— Лайл заметил, что что-то не так с одним из колёс, осмелюсь предположить, — проговорила леди Вискоут.
Дверь открылась, и лакей опустил ступеньку. Лайл ожидал позади него.
— Нет необходимости беспокоиться, леди, — проговорил Лайл. — Мне нужна только Оливия.
— Ему нужна только ты, — сказала леди Купер.
— Он говорил, что оставит меня у дороги, — ответила Оливия.
— Не будь глупышкой, — вмешалась леди Вискоут. — Он ничего такого не сделает.
Он поступит ещё ужаснее, подумалось Оливии. У него было время переварить мучительный удар, который она нанесла его гордости. Теперь он, вероятно, приготовил неимоверно скучную и вызывающую раздражение лекцию.
— Мы не собирались останавливаться, — сказала она Лайлу. — До самого…
Девушка заглянула в томик Паттерсона.
— До Бантингфорда.
— Я хочу тебе что-то показать, — проговорил Перегрин.
Она наклонилась вперёд и выглянула из-за двери направо, потом налево.
— Здесь не на что смотреть, — заключила она.
За исключением очень красивого мужчины, восседающего на наемной лошади, так, словно она часть его самого.
— Не будь занудой, — сказал он.
— Господи, не будь занудой, детка, — поддержала его леди Купер. — Пусть мальчик покажет, что там у него.
— Я бы пока передохнула, — сказала леди Вискоут. — Мне нужно ненадолго закрыть глаза, не ударяясь и не подпрыгивая. Как болит голова. Должно быть, я что-то съела.
Оливия отвернулась от двери, чтобы взглянуть на них.
— Разве ты не хочешь посмотреть, что он тебе хочет показать? — удивилась леди Купер.
Оливия вышла из экипажа.
Леди наклонились вперёд, чтобы видеть происходящее через раскрытую дверь.
Оливия подошла к нему. Она погладила морду коня, краем глаза отметив мускулистую ногу в непосредственной близости от себя.
— Ты говорила, что тебе никогда не удавалось осмотреть достопримечательности, — проговорил Лайл. — Одна из них находится внизу, если повернуть налево.
Слегка удивившись, Оливия посмотрела на дорожный указатель. Потом перевела взгляд на него.
— Я не собираюсь заводить тебя в укромное место и зверски убивать, — добавил Перегрин. — Не здесь и не сейчас, в любом случае. Если я возьму тебя с собой и вернусь один, дамы могут это заметить. Бэйли точно заметит. Мы отъедем недалеко. Мы бы легко дошли пешком, но на этих просёлочных дорогах будет грязь по колено. Ты можешь поехать на коне Николса.
Оливия протянула руку прежде, чем Николс спешился.
— Нет, оставайся как есть. Я могу поехать позади его светлости.
— Нет, не можешь, — возразил Лайл.
— Мы отъедем ненадолго, как ты говорил, — сказала она. — Нет смысла тратить время на подгонку седла, чтобы я правильно сидела на коне Николса. На подгонку, которую позже ему придётся делать заново. Я могу за минуту сесть позади тебя.
Перегрин посмотрел на неё. Затем посмотрел на Николса.
Несмотря на ливень, камердинер оставался элегантным и невозмутимым. Хотя Николс этого не показывал, но в душе он бы умер тысячу раз, пока подгонял седло под неё. Оливия не видела смысла мучить его. Он её не оскорблял и не обижал.