— Зато ты знаешь, как воспользоваться ситуацией, — произнесла она. Оливия жалела, что её там не было. Ей бы понравилось и самой таверне, и услышать деревенские разговоры. Что за удовольствие это могло бы быть!
— Отлично сработано, — сказала леди Купер. — Я едва могу дождаться, чтобы посмотреть, как крепкие шотландцы взбираются по лестницам, таща кирпичи и всё прочее.
— Хотя здесь у нас тоже есть приятные зрелища, — добавила леди Уайткоут. Она окинула восхищённым взором Хэррика, который вошёл, неся поднос с напитками.
Когда он снова вышел, леди Купер спросила:
— Во имя всего святого, Оливия, где ты его нашла?
— Он просто появился, — ответила девушка, — как джин из «Тысячи и одной ночи».
— Я не прочь потереть его лампу, — хихикнула леди Уайткоут.
— Миллисент, давай выпьем в честь Оливии, раздобывшей такой отличный образчик мужской прислуги.
— За Оливию, — согласилась леди Уайткоут.
Лайл поднял свой бокал. Взглядом он встретился с глазами Оливии, и она увидела серебристые звёзды и сияющую луну, и всё вернулось, в горячем жаре воспоминаний.
— За Оливию, — проговорил он.
— И за Лайла, — добавила леди Купер, — который приведёт нам мускулистых шотландцев.
— За Лайла, — сказала Оливия и поверх бокала послала ему многозначительный взгляд, в отместку.
— Благодарю вас, дамы, — ответил Перегрин. — Однако теперь я должен умолять вас о снисхождении. Я ожидаю завтра целую армию работников, и мне понадобятся все мои силы. Что означает необходимость ложиться спать по-деревенски рано.
Он принёс извинения, пожелал доброй ночи и ушёл к себе.
За последние несколько лет они обошли каждый дюйм замка. Они знали каждый коридор и лестничный пролёт, все входы и выходы. Съёжившись в разрушенной сторожке, они следили за окнами в южной башне.
Там находились женщины.
Все в Горвуде знали, кто где спит, где чья камеристка, где спят слуги, и кто из них тайком бегает в конюшни, и кто из конюших более популярен среди горничных. В конце концов, это замок Горвуд, и всё происходящее там является общим делом.
Так что Джок и Рой ждали, пока погаснет свет в окнах южной башни. Затем, держась в тени, они поспешили к сломанной двери в подвал, забрались по разрушенной лестнице и прошли к одной из лестниц, ведущих на первый этаж.
У-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…
Оливия вскочила:
— Господь всемогущий!
Она услышала тихие шаги.
— Мисс, что это за шум?
— Не знаю наверняка, — Оливия слезла с кровати. В свете угасающего огня в камине она заметила кочергу и схватила её. — Но кто бы его не производил, он очень об этом пожалеет.
О-о-у-у-о-о-оу-у-у-о-о-у-у-о-о-оу-уууууууууууу-оооооооо.
Лайл проснулся и вскочил с кровати одним движением, выхватив нож из-под подушки.
— Сэр? Что это?
— Это кошмар. Самый жуткий звук на земле. Это звук смерти, пыток и агонии в пылающем аду, — сказал Лайл. — Будь они прокляты. Это волынки.
— Быстро, — говорил Рой. — Сюда идут.
Они с Джоком пробежали по длинной комнате на втором этаже, через двери на лестницу северной башни и поспешили вниз. Лестница была тёмной как дымоход, но они здесь ходили вверх и вниз сотни раз, и ночь для них не отличался от дня.
Спустившись на первый этаж и, через большой зал, выйдя к другой лестнице, они вернулись в южную башню. И помчались вниз по каменным ступеням. Там Рой остановился и сказал:
— Теперь ещё разок, для старых леди.
Оливия и Бэйли ворвались в гостиную второго этажа одновременно с Лайлом и Николсом.
— Ты видела их? — спросил Лайл.
— Только слышала. Это…
— Волынки, — угрюмо подтвердил Лайл.
— Действительно? Это было ужасно.
— А разве волынки звучат иначе?
Приглушённые крики донеслись с лестницы южной башни. Оливия бросилась в том направлении. Лайл оказался в дверях первым.
— Стой, — сказал он, отодвигая её с пути и сбегая вниз по ступенькам.
Оливия локтем толкнула Николса в сторону и последовала за графом.
— Я не боюсь волынок, — сказала она.
— Те, кто их используют, чтобы будить людей среди ночи, способны на всё, — ответил Перегрин.
— Лайл, в самом деле, они вовсе не так ужасны.
— Нет, ужасны. Это самый отвратительный звук на свете. Звук десяти тысяч смертей.
Они дошли до открытых дверей комнаты леди Уайткоут. Она подошла к выходу, её камеристка всё ещё пыталась завязать ленты её халата.