После того как Николс отчистил вторую ручку, мужчины перенесли сундук в соседнюю комнату.
Николс продолжал чистить. Через минуту или две он остановился. А когда принялся за свою работу снова, то стал действовать медленнее и осмотрительнее.
Было трудно стоять на месте и только смотреть. Внутри Оливия приплясывала от нетерпения.
— Вот так ты обращаешься с древними предметами, я полагаю, — проговорила она. — Неудивительно теперь то, что ты говорил, эта работа требует терпения. Это всего лишь сундук. Даже моё воображение не в силах представить, каково раскопать древнюю гробницу или храм.
— С песком всё по-другому, — ответил Лайл. — И у нас есть рабочие. Даже… Какие-то трудности, Николс?
— Не совсем, ваше лордство, — сказал Николс. — Но, думаю, лучше проявить осторожность.
— Эта штука ведь не взорвётся? — поинтересовалась Оливия. — Кузен Фредерик обладал весьма странным чувством юмора.
— Никакой опасности, мисс, — заверил её Николс. — Просто некоторые детали указывают на шестнадцатый-семнадцатый век немецкого производства.
Оливия едва успела свыкнуться с самим сундуком. Ей понадобилась минута, чтобы усвоить новую информацию.
— Немецкий, — повторила она. — Шестнадцатого или семнадцатого века.
— Что такое? — обратился к ней Лайл. — Почему у тебя такой вид?
— Какой?
— Словно сундук уже взорвался.
Она подошла ближе к Николсу.
— Эти сундуки знамениты, — пояснила она.
— Своей сложностью, — добавил Николс.
— Дьявольской сложностью, — подтвердила Оливия. — Великий дядюшка Хьюберт Делюси, который мог открыть что угодно, говорил, что у него уходили дни на то, чтобы открыть один такой сундук. А у него имелись ключи.
— Совершенно верно, мисс, — согласился Николс, продолжая старательно и осторожно работать. — Не хочется испортить механизм по небрежности.
У Оливии пальцы зачесались от желания прикоснуться к сундуку. Она заставила себя держаться от него на расстоянии. В то время как Николс осторожно и терпеливо удалял толстый слой грязи, она обошла сундук кругом, рассматривая его.
Он был около двух футов в длину, фут в ширину и фут высотой. Он был окован железными полосами.
К тому времени, как Николс закончил, солнце уже садилось.
Он подмёл пол вокруг.
Оливия встала на колени перед сундуком. Лайл опустился возле неё.
— Фальшивые замочные скважины, как видишь, — сказала она. — И потайные скважины. И внешние замки. С них следует начать, разумеется.
— Я полагаю, это самая простая часть, — заговорил Перегрин.
— Надеюсь, что да, — согласилась девушка. — Я только однажды видела такой, и мне никогда не доводилось его открывать. Нужно отпирать замки в определённом порядке, поворачивать болты и всё такое. Даже имея ключи, это сложно, а у нас ключей нет.
Лайл посмотрел на своего камердинера.
— Нам понадобятся свечи, — сказал он. — И огонь. Полагаю, мы здесь задержимся.
Четыре часа спустя Оливия сидела у стола, положив подбородок на руки и хмуро взирая на сундук.
Дело не шло на лад.
После того, как они с Лайлом тщательно отчистили ржавчину и смазали маслом замки, она приступила к работе.
— Сто лет, как мне не доводилось открывать пристойный замок, — сказала она ему.
По истечении первого часа Лайл приказал Николсу принести стол и стул. Они водрузили сундук на стол.
После второго часа Бэйли принесла всем чаю и более плотную шаль для своей госпожи.
На третий час Лайл предложил подняться наверх и переодеться к ужину.
— Ты иди, — ответила Оливия. — Я не отойду от этой проклятой штуковины, пока не разберусь с ней.
Но он велел сообщить Гарпиям, чтобы они ужинали без них. Затем принёс сандвичи и вино в комнату.
Оливия испробовала все отмычки в своём арсенале взломщицы, который насчитывал десятки инструментов. Она пробовала шпильки для волос, зубочистки, швейные иглы и проволоку.
И, после напрасно потраченных четырёх часов, Лайл заявил:
— Иногда нужно ненадолго отступить и вернуться позже.
Она сказала:
— Я никогда не встречала замка, который не смогла бы открыть.
Он заметил:
— Ты не встречала таких замков прежде. Ты сама говорила, что это не просто замок или набор замков. Это головоломка. Сколько лет ушло у тёти Дафны на расшифровку иероглифов, означавших имя «Рамзес»?
— Но это не забытый язык! Это замки, куски металла. Единственное, что я умею! — Она помотала головой и вгляделась в замочную скважину.
— Что за чепуха, — сказал Перегрин. — Ты умеешь многое. Беда в том, что твой склад ума не приспособлен для такого рода загадок. Здесь необходим трудолюбивый, методичный и стойкий характер. А ты вся такая…