– Ты вот этим оправдываешься перед собой? – бросил Артур, презрительно скривив губы.
Тут Имсу ударило в висок такой нерассуждающей яростной ненавистью, что в глазах на пару секунд свет померк. Да и не только в глазах, его этой ненавистью накрыло с головой, как шквалом, и понесло дальше в горящую тьму. Он с места, прямо из сидячего положения прыгнул вперед, подгребая под себя Артура, хватая его за шею обеими руками. Тот и глазом не успел моргнуть, как Имс уже сидел у него на груди, намертво прижимая коленями локти, и крепко держал его за горло, сдавливая большими пальцами на кадык.
Артур вытаращил глаза. Испуг в них сейчас читался настоящий, качественный. Совсем не такой, как тогда, во время их первого разговора насчет ночи с Сайто. Кажется, вот сейчас до него начало доходить, что имел в виду Имс, говоря о жизни и смерти.
– Запомни, Артур, я никогда не перед кем не оправдываюсь, – рыкнул Имс. Слова вылетали из горла с каким-то звериным клокотанием. – Понял?
Артур утвердительно моргнул несколько раз. Сказать он все равно не смог бы ничего, так Имс его держал. При взгляде на эти дрожащие ресницы у Имса опять случился приход злобы и непонятного жара, так что, возможно, одно-два мгновения Артуру на самом деле грозил летальный исход. Ощущая, как его заливает этой жаркой, едкой злобой дальше, Имс чуть разжал пальцы, только чтобы позволить Артуру говорить, не больше. Да тот и не пытался сопротивляться, лежал под Имсом покорно и смирно, замерев как кролик в зубах у волка.
– Значит, говоришь, тебе сегодня хватило? – с обманчивой кротостью осведомился Имс. – Ну так поведай мне, чем же господин Сайто так укатал мою ненасытную сучку?
Артур опять захлопал глазами и опять начал открывать и закрывать рот, прямо как рыба, вытащенная на воздух. Он весь покраснел, да что там, сделался чуть ли не пурпурного цвета, а кроме того, похоже, избавился от испуга, потому что Имсу со всем его обширнейшим лексическим запасом на четырех языках никогда не приходилось выслушивать потока такой отборной, изобретательно-грязной, цветистой матерщины. Чтобы вклиниться в беседу, пришлось придушить Артура еще раз. Правда, Имс уже на самом деле сам себя не контролировал и даже не слышал, что вопил ему прямо в лицо Артур: в мозгах взорвали термическую бомбу, так что там все пылало и кипело, а он тряс Артура и орал, плюясь слюнями:
– Значит, наебался всласть? Ну и как, понравилось? За чем же дело стало, может, тогда прямо сразу вернешься? Зачем время терять, я позвоню япошке, пусть пришлет лимузин! Сука похотливая, что ж ты не отказался-то, а? Что ж ты поперся туда? Ты же просто удержаться не можешь, чтобы под кого-нибудь не лечь, тебя ж прет эксперименты ставить, так что не надо заливать мне тут, блядь, про мораль!!! У изнасилованных таких рож не бывает, с какой ты домой приполз, шалава!
Артур брыкался и что-то тоже орал в ответ, что-то язвительное и явно оскорбительное, но Имс ничего не слышал, кроме своего голоса. Будто все остальное убрали, как лишнюю звуковую дорожку. И он был много, много сильнее, чем Артур. Поэтому ему удалось одной рукой удерживать Артура за горло, а второй подцепить мягкие домашние штаны и залезть в них рукой, бесцеремонно проталкивая пальцы между горячей кожи бедер, внутрь, нащупывая воспаленное отверстие. Имс воткнул туда два пальца, свел их, насколько мог, кружком с большим и дернул, растягивая мышечное кольцо, взревев Артуру прямо в рот:
– Ты ведь там обкончался весь, дрянь, я же знаю! Сколько раз ты кончил под ним, сучка ебливая?!
Артур истошно орал в голос, надрывая грудь, вцепился Имсу в волосы и рвал их безжалостно, захлебываясь слюнями, соплями и слезами.
Имс отпустил его, отпихнув так, что Артур съехал с тахты вместе с пледом и кучей подушек прямо на пол. Сам Имс тоже чуть не свалился с другой стороны, в последний момент зацепившись рукой за изголовье. Странное дело, но Артур тут же перестал завывать, хотя и шмыгал носом, и полез обратно. Наверное, в атаку. Имс стоял на четвереньках на тахте, расставив руки, сипло дышал и смотрел, как Артур поддергивает стянутые до колен штаны, как утирается рукой и так же, на четвереньках, ползет ему навстречу. Имс смотрел исподлобья, ожидая броска Артура, но тот, подобравшись вплотную и вздохнув со всхлипом, протянул руку, положил ее Имсу на шею и потянул на себя.
И тянул до тех пор, пока Имс не впечатался в его рот своим, а тогда уж Артур опять повалился на спину, почти в точности повторяя позу, в которой они только что побывали. И, все так же всхлипывая, судорожно екая чем-то в груди, начал истово вылизывать Имсу губы, толкаться языком, еще умудряясь что-то причитать в промежутках на вздохи. Имс едва разбирал болезненно-торопливый горячечный шепот:
– …хочу, хочу, хочу тебя, боже, боже, о боже мой, хочу, сделай, быстрее, ну же!.. ничего не было, ничего-ничего не было, хочу, чтобы только ты… бля-адь, Имс, быстрее, выеби меня, чтобы мне память отшибло, люблю, ничего не хочу… а-аххх… по-помни-нить… еще, еще, еще!.. хочу под тобой сдохнуть, Имс, хочу тебя, люблю, не могу… Имс…
Имс был не уверен насчет «чтобы отшибло память». Ему едва удалось опять сдернуть вниз резинку штанов Артура, так что веревочки с завязанными кончиками неприятно царапали яйца, и непослушными пальцами расстегнуть болты на джинсах, да и хватило-то его всего на пару фрикций, хотя поначалу, в первое мгновение, он даже не понял: то ли его все еще колотит, то ли уже накрывает оргазмом. Главное, что он почувствовал, как вздрагивает у него на лобке Артуров член и как щекотно елозит уже по влажной скользкой коже.
После этого Имс сразу отрубился, и никакая иерихонская труба не смогла бы его разбудить. Сколько он проспал, было неизвестно, а проснувшись, обнаружил, что квартира все так же затоплена сумерками, темная и серая, как не сфокусированное черно-белое фото. И в этой серой дымке он был в квартире один-одинешенек.
Артур пропал.
Глава 8
Ничего не изменилось.
Ровным счетом ничего – и Canon лежал на столе, вот он, родной и знакомый до мельчайшей детали, и полосатые носки валялись у кровати – сейчас они показались Артуру совсем детскими.
Внезапно навалилось впечатление, что Артура взяли двумя пальцами, как оловянного солдатика, и поместили в центр старой выцветшей фотографии. Ну, то есть, цвета вокруг были, и звуки, и запахи, но все какое-то чужое – не то, не то.
Как раз то, устало подумал Артур, снова ложась на спину и закидывая руки за голову. Это вот – оно как раз и есть, не чужое, близкое, и, что самое главное, нормальное, не вывихнутое. Не будет он больше глупостями заниматься. Добудет у матери снотворных под предлогом нервного переутомления – хотя, какое, к черту, переутомление, если сейчас рождественские каникулы и еще несколько дней назад его самого можно было смело снимать в рекламе бодрости и апельсинового сока! Но сейчас им владела полнейшая апатия, он даже шевелиться не хотел. И анализировать ничего – не хотел. На удивление, он воспринял очередной переход без шока, без изумления, как в тот, первый, раз, но, пожалуй, так было еще хуже.