Точно мафия, подумал Артур. А Имс, видимо, еще спекулирует предметами искусства – неудивительно, что Артур встретил его в Нижнем Ист-Сайде, там при желании можно было много затерянных шедевров отыскать: у обедневших евреев или же у евреев-спекулянтов. Артур попытался припомнить историю Нижнего Ист-Сайда. Да, все логично – кажется, в прошлом здесь процветала торговля наркотиками, проституция и рэкет, да и предметов искусства здесь был большой черный рынок. Имс вполне вписывался в эту атмосферу.
Щеки Артура начинали гореть при мысли, что он стал шлюхой бандита, и, что характерно, ему даже не хотелось называть это как-то иначе, как-то более мягко. Наоборот, именно такая правда его будоражила, возбуждала, тёрла тёркой самые чувствительные местечки.
Имс сегодня подошел к делу обстоятельно. Выловил Артура из ванной, когда тот уже употребил бутылку вина целиком и был совсем растекшийся, как какое-нибудь подогретое желе; уволок на постель и трахал долго и медленно, положив лицом вниз и накрыв всем телом, горячим и тяжелым. Артур только поскуливал и попискивал, его сегодня ничего не заставляли делать, просто пользовали, а он словно бы плыл в воздухе, не чувствуя под собой постели, только изредка взглядывая на потолок, который качался навстречу и обратно, и адски возбуждаясь от неумолимого ритмичного скрипа кровати. Алкоголь, желание, жар, шедший от Имса, его запах, его пот, его тяжелое дыхание, его грязный шепоток в ухо – Артур думал, что мог бы оставаться здесь вечно, вот в таком положении, хотя был основательно придавлен Имсом, и дышать ему было трудно, и отголоски боли все еще вспыхивали в его теле, и задница снова быстро начала гореть, и кожу саднило от мелких укусов и слишком крепкой хватки, но все это не могло перекрыть удовольствия, которое текло по венам, как густая горячая патока.
Проснулся на следующее утро он не в своей комнате в Ривердейле. Проснулся он по-прежнему в квартире Имса на Мортон-стрит, 44 (надо уже, успел запомнить, что было написано на табличке). Некоторое время тряс головой, пытаясь прогнать дурман, но потом понял, что тщетно – картинка вокруг не менялась. И вот тогда Артур слегка запаниковал. Зря он взял что-то из того дома – он же не знал, как действовала тамошняя магия. Может быть, это усиливало эффект. И сможет ли он вернуться? И когда вернется? Очевидно же, что время тут течет совсем не так, как в его мире – и кто знает, не вернется ли он в далекое будущее? А может быть, наоборот, во вчерашний еще вечер, когда только засыпал.
И одно дело – трахаться с Имсом во сне, сделав это своеобразным развлечением – по сути, безопасным и секретным. И совсем другое – стать приживалкой натурального бандита, который, может быть, и держать рядом еще не будет, а просто выкинет на улицу. И тогда придется Артуру и в самом деле идти на панель, и никто тогда не гарантирует приятности ощущений.
С ним просто не могло случиться такого. Да ни с кем не могло случиться такого – может быть, он просто поехал крышей, по иронии судьбы? Мама-психиатр вырастила сына с больными извилинами? Так случается.
Надумавшись всякого и вконец устав от панических мыслей, Артур заставил себя успокоиться и прижался к широкой спине крепко спавшего Имса. Очевидно, с проблемами они будут разбираться, когда тот проснется.
И незаметно для себя снова задремал.
Глава 4
Проснулся он от мурлыкания и насвистывания – Имс брился опасной бритвой прямо в комнате, перед большим овальным зеркалом в резной раме с завитушками, которое, присмотрелся Артур, являлось частью старинного комода. Вообще, в квартире Имса было просто царство антиквариата, причем дорогущего, насколько в этом разбирался Артур.
Имс что-то бубнил под нос, какую-то песенку, и тщательно соскребал с подбородка рыжую щетину.
– Собираешься уже? – повернулся он к Артуру, заметив, что тот поднялся и сел на постели.
– Нет, – помолчав, сказал Артур. – Я… Имс, мне некуда идти. Так… так получилось.
Имс развернулся обратно и ничего не ответил, продолжал усиленно скрести бритвой по лицу. Только напевать перестал, и тишина как-то тяжело опустилась на солнечную утреннюю спальню.
– Мне некуда идти, – подавленно повторил Артур, скорее для себя, чем для Имса. И встал, намереваясь одеться и выйти на улицу. Ему разом стало неловко и жутковато даже.
А на что он надеялся, собственно? Что ему сразу же дадут приют и содержание, ему, которого считают хастлером? А теперь, как оказалось, хастлером с проблемами? Как там говорится? «Никогда не ложись в постель с тем, у кого проблем больше, чем у тебя». Совершенно правильное утверждение. На месте Имса – со всеми подобными вводными данными – сам Артур поступил бы точно так же. Кому нужны лишние головняки, да еще чужие?
Секс вовсе не гарантирует близости и поддержки, никогда никому не гарантировал. Ладно, Имс хоть именем его поинтересовался, и на том спасибо.
А за окном холодно, тупо думал Артур, одеваясь. Несладко. Страшно. Домашние зверьки обычно зимой на улицу стараются не выходить, а вот Артуру придется. В довершение всех мрачных мыслей Артуру уже очень хотелось жрать, и это желание, которое, очевидно, нескоро придется утолить, вообще отбивало охоту жить дальше.
– Будешь за продуктами ходить и готовить иногда, – вдруг подал голос Имс, когда Артур стоял уже у двери. – И трахать я тебя буду в хвост и в гриву, утром и вечером, да и вообще – когда захочется. Никаких поблажек, никаких отговорок. Что захочу, то и сделаю с тобой, усек?
Артур отпустил ручку двери и почувствовал, что у него снова, как в первый раз, дрожат колени. Он все еще боялся Имса – кто знает, какие у него там фантазии, боялся и не доверял, но хотел уже так сильно, что желание страх пересиливало. Вот и сейчас затрясся, как желе, после его слов. Подозревал, что ему туго придется, но что оставалось делать? Да и…
– Хочешь есть? – спросил Имс и положил бритву на комод, на заботливо подстеленную белую салфетку.
Артур сглотнул.
– Тогда пойдем завтракать, – улыбнулся Имс, как-то слишком хищно для такого простого предложения.
Артур зашел в кухню и уставился на разноцветные стены и разноцветные лампы, мраморную доску для готовки пищи, на сверкающие мойки и плиты, на внушительную коллекцию стальных ножей на стене, на бесконечные бутылки с соусами и маслами, баночки с приправами, на латук, помидоры, большие сухие лепешки и арахисовое масло. Имс зашел следом, тихо, как кошка, и спросил: