- Но они здесь.
- Мы имеем такое же право находиться на этом пляже, как и они.
- Но она же голая.
- Наверное, загорает.
- Давай уйдем, милый. Пожалуйста.
- Нет. Не волнуйся. Если мы им мешаем, пускай звонят в полицию.
Фэй нервно хихикнула и прижала полотенце к губам. Опустив полотенце, она прошептала:
- А у нас есть друзья в полиции?
- Конечно.
- Для этих двоих это будет сюрприз.
- Да не будет никто звонить в полицию. Мы будем заниматься своими делами, они пускай занимаются своими.
Плотно сжав губы. Фэй оживленно кивнула.
- Идем, - сказал Басс.
Он двинулся вперед. Фэй держалась рядом. Неподвижные фигуры приблизились. Мужчина был одет в голубые джинсы, рубашки не было. Он выглядел крепким и подтянутым. Его ступни были босыми. Он слегка изогнулся боком, частично прикрывая женщину своим телом. Виднелись только ее ноги, переплетение искрящихся на солнце лобковых волос и одна грудь - вторую скрывало плечо мужчины.
- У меня идея, - прошептала Фэй, - может быть, если мы запоем…
- С какой стати?
- Предупредим их, что мы приближаемся. Тогда дамочка успеет хоть что-нибудь накинуть, пока мы не подошли вплотную.
- Я не собираюсь подходить к ней вплотную.
- Я серьезно.
- Мы же не хотели их будить.
- Мне кажется, так будет лучше.
- Ладно. Что будем петь?
- Как на счет «Мы хотим увидеть Волшебника»?
- Я не знаю слов.
- А что ты знаешь?
- «На что тебе Денвер, если ты мертв?»
- Я не знаю этой песни. Может, «Над крышами домов»? Ты наверняка ее знаешь.
- Конечно.
- Готов? Три, четыре.
Они запели.
Рука мужчины дернулась. Он плюхнулся на спину, и мертвая женщина предстала их взглядам во всей красе. Голова у нее отсутствовала.
Фэй закричала и отшатнулась от Басса. Он рывком подтянул ее к себе и удержал на месте. Мужчина сел.
- Назад! - гаркнул он, взглянул на Басса и Фэй, затем на лежащую позади него женщину, вскочил на ноги и помчался к реке.
- Боже мой! - выпалил Басс. - У него ее голова!
Фэй крепко прижала лицо к груди Басса.
Мужчина с невероятной скоростью добежал до реки. Его ноги взметнули фонтаны брызг.
- Я за ним! - Басс попытался оторвать от себя Фэй.
- Нет! Не бросай меня! - oна намертво вцепилась в него, и ее поволокло за ним.
Мужчина плюхнулся в воду и поплыл.
- Уходит! Его надо задержать!
- Нет! Не надо! Он может убить тебя!
- Я не могу просто стоять и позволить ему…
- Останься! Пожалуйста! - oна крепко обняла его, даже крепче, чем раньше. - Останься. Пускай уходит. Это не важно.
- Но…
- Нет! Ты не можешь бросить меня здесь!
- Хорошо. Хорошо.
Он больше не пытался вырваться. Они стояли вместе на песке, обнимаясь, а мужчина доплыл до другого берега реки, выскочил на землю и, бросив взгляд через плечо, скрылся в густом сосновом лесу.
Глава 3. ШЕРИФ
Расти Ходжес, шериф Сьерра Каунти, нажал на курок своего «Магнума» .44 калибра. Выстрел разорвал тишину, револьвер дернулся в руке как сильная испуганная собака. Пуля вонзилась в наполненную водой банку из-под пива, лежащую в ямке в тридцати футах от него. Банка подскочила над землей, выплескивая воду. Брызги сверкали на солнце расплавленным серебром. Банка упала на землю и покатилась.
На сегодня хватит, - подумал Расти. - Правда, можно попытаться выйти на выигрышную сессию.
Он уже уничтожил две дюжины пивных банок, которые привез с собой на опушку леса.
Возле патрульного автомобиля он снял наушники и бросил их в багажник. Вытащил гильзы. Шесть блестящих цилиндриков приятно грели ладонь. Он ссыпал их в левый карман форменных брюк и похлопал по нему. Гильзы весело позвякивали.
Склонившись над багажником, Расти выдернул из коробки шесть новеньких патронов, и, держа их в левой руке, отошел от автомобиля, чтобы полюбоваться ими при солнечном свете.
Прелесть, - подумал он.
Патроны были гладкие и тяжелые. Их тупые концы мерцали серебром, их гильзы сияли, как золото.
Он вспомнил отрывок из стихотворения, которое изучал в колледже. В нем говорилось: ...Красотой можно восхищаться вечно...
А эти вещички прекрасны.
Раньше он еще удивлялся, как это женщины могут все время любоваться своими лучшими драгоценностями.
Улыбаясь, он покачал головой и стал вращать барабан, аккуратно вставляя патроны в гнезда.
Он знал, что столь нежное отношение к оружию и амуниции - нелепо. Большинство людей, узнав об этом, посчитали бы его ненормальным: Нельзя же так любить оружие! Не те времена! Поэтому он тщательно скрывал свое тайное пристрастие.