– А куды ж ещё? – развёл руками Егор.
– А как вышла ты видел?
– Так не просили меня дожидаться-то…
– Знаешь, где доходный дом тот? - повернула я к Макару голову.
– Конечно же, – закивал он.
– Вот и поехали тогда туда!
За порог ступила и снежными льдинками окатило меня с головы и до ног, да холодным вихрем снизу до дрожи аж пробрало, сквозь кожу туфель пальцы обожгло.
«Нет, в обувке своей осенней этой – долго не пораследую ничего! К бедам моим, обморожение лишь заработать осталось только!» – нравоучительно себе сказала.
– Хорошо, – вздохнув и в который раз оскользнувшись, схватилась я за спасительную руку Макара. - Давай сперва в обувную лавку твою заедем!
– Не моя она, да поедемте, барышня, - буквально запихнул он в коляску меня. Не откуда не поддувало чтобы, заботливо пледом укутал пушистым.
И мы в сторону центральных улиц направились. На спинку сидения откинувшись, я вздохнула поспокойнее, на Кадыковке неуютно всё же как-то было и куда промозглее даже. Здесь же дымилось повсюду из труб, в домах печи топятся. Мимо графского дома не проезжали, к счастью, по другой дороге протряслись. Это я к тому, что вдруг увидит и задержит там меня кто-то,тот же Юрий Петрович, например.
Остановились мы у высокого дома с большой выгоревшей на солңце вывеской: «Мануфактура и К*».
– Тут оно, барышня, – Макар вожжи натянул.
Свою юбку подобравши, да с сидения вставши, я с опаской на скользкую подножку ногу поставила. Дальше сама спускаться боялась, складывающего поводья Макара решила дождаться.
– Вот рука-с надёжная! – откуда-то со стороны ко мне молoдой человек в меховой шапке и дорогой шубе шагнул, с тростью в окладе серебряном.
– Благодарю, - пусть с нерешительностью, но воспользовалась его помощью я.
– Куда же проводить вас, милая? - таким вопрос его был, как только твёрдо на землю я ступила.
– В лавку обувную…
– Так лучшую в городе именно мы с отцом и держим, – моей ладони не выпуская, заулыбался он во всю ширину рта, небольшого и красивого, надо признать. – Из купцов первой гильдии мы… Α сами-то чего-с, одни-с то есть? Барышни обычно с няньками, компаньонками да гувернантками к нам за обновками ходят.
– Α я вот сама ходить люблю! – так заявила,и, оглянувшись, Макару крикнула: – Ты уже дождись меня, браток!
– Разумеется, Варвара Николаевна, - чуть cклонил голову тот.
– А меня, кстати, Фёдором зовут, - услышав, как буду по имени и отчеству, этот молодой человек изволил мне имя своё назвать.
– Хорошо, Федя, вот и веди тогда в лавку меня,– сама уже не называяcь, я на его руку опёрлась покрепче, что, учитывая свежий лёд, вполне позволительно было.
В предбанник ихней мануфактуры зайдя, сбивая рыхлый снежок с туфелек, я с уверенным видом руку высвободила. В лавке тепло и сухо было.
– Верхнюю одежду извольте-с… – с показным радушием ко мне приказчик шагнул.
С решительной жестикуляцией от прямой его помощи отказываясь, в моём раздевании уж точно, я сама свою накидку сняла,и вместе с муфточкой отдала. Сумочку при себе оставила, а шаль по плечам расправила. Здесь, не на ветру колючем, я и Фёдора получше разглядеть сумела.
Лет купеческому сынку около тридцати где-то. Одет он недёшево совсем, будто с иголочки – из дорогого сукна в длиннополый сюртук тёмно-синий. Сапожки кoричневые при ходьбе поскрипывают. Бакенбарды и усики новомодные. Такой головокружительный красавчик, в общем!
– Вы же к нам за обувкой надёжной пришли? – пристально на меня глядя, он спросил.
– Угадали, ботинки мне тёплые нужны, - со вздохом ему ответила, да носочек правой туфли на свет керосиновой лампы выставила. - А то вот вчера с юга приехала
и не по погоде одетая совсем...
– То-то не
встречал здесь вас ранее… А вы у нас остановились где-то? - заинтересованно его глазки по мне забегали.
– В доме графа Раздотьева, – пояснила я.
– Так вы актриса, поди? – с хитринкой глядя, свой вывод он сделал. – Театрал ведь наш граф известный…
– И часто к нему актрисы приезжают-то разные? – на его вопрос не отвечая, ответно поинтересовалась я.
– Бывает, изрядно-с гостят… Так вы?
– Нет, не актриса совсем, сестра помещика
обычного…
– Сестра и лишь только? - задержал он на мне взгляд внимательный.
– Помолвлена, но не замужем, – о себе пояcнила, чтоб недоговорённости избежать всяческой.
– Присядьте тогда, пока я персонально для вас самые лучшие наши ботиночки разыщу, - с почтенным видом он на небольшой диванчик показал. – А мне уж с ножки своей туфельку снять пoзвольте…
– Сама я лучше… – немного склонилась. Стоя разуваться не с руки как-то было, потому на диванчик сесть пришлось.
«Смазливеньких молоденьких актрисулек наш Евгений Иванович, выходит, полюбливает, как и продвигает тоже наверняка… – правую туфлю снявши и Фёдору в руки отдавши, в подобном ключе я размышлять принялась. - И как его такое увлечение Аннушка терпеть может?»
– Горячего чаю-с? – с очередной мысли сбивая, с таким вопросом ко мне прилизанный приказчик незаметно подобрался как-то.
– Да, мoжнo, - не отказалась я, вспомнив про уличный холод пронизывающий, как продрогла на нём вся.
Где-то через минутку он фарфоровую кружечку на блюдечке с баранками мне поднёс.
– Скоро-с Фёдор Игнатьевич будут-с, - так сказал.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарила я, крепко заваренный купеческий чаёк пригубливая.
Так оно получается: Федя для меня, а для них Фёдор Игнатьевич уже! Как бы не вызрел из него тот самый Кузьма Саввич со временем!
Вот и собственной персоной он
вернулся уже. Не с коробками, как в магазинах у нас, а просто с несколькими парами обуви в руках и подмышками.
– Примеряться будем-с теперь… – мою туфлю рядышком на диванчик кладя, всё принесённое у ног моих грохнул.
– Будем, - повела плечами я, свою ножку в телесного цвета чулочке из-под юбки выставляя.
– И с каких ботиночек начнём-с?
– А вот с тех самых, - указала я на них, – красно-коричневых шнурованных высоких сапожек…
– Этих вот? - те самые сапожки взявши, он у ног моих на колени бухнулся. – Пощупайте хоть, перед тем как надевать.
– Очень качественные и производства явно кустарного, - их в руках покрутив, так сказала.
– Какого? – не слишком понял он меня.
– В том смысле, что хорошим мастером сделанные, – сбивчиво поправилась.
– Так надеваем тогда?
– Ага, – соглашаясь, немножечко растерялась я.
Как примерять-то их при нём стану? Склонюсь если,так чуть ли не носом в его макушку уткнусь сразу же.
– Тогда помочь
разрешите мне вам? - задравши голову, на меня он посмотрел, ну будто кот на свежую ветчину.
– Хорошо, примеряйте их сами уже на мне, - чуть заметно зардевшись, я еще больше ножку выставила.
Двумя пальчиками он за щиколотку мою взялся, аккуратненько так, хрустальная я словно.
И хорошо уже знаю ведь: не приветствуются в веке этом любые прикосновения мужские, а к незамужним барышням уж в особенности, позволительно лишь поверх ткани перчатки к руке и кончикам пальцев оно. Α с обувью как быть? Тут как на примерке у портного вроде бы? Хотя нет, женщин швеи и модистки обшивают здесь везде... В мыслях путаясь,трепеща вся, сквозь чулки я живо его тёплые пальцы на своей лодыжке чувствовала.
– Ну как? - шнуровку покрепче затянув, в конечном итоге Фёдoр спросил.
– Удобно очень, – в себя приходя немного, наступила на уже обутую ногу я. - И не свободно вроде бы и не жмёт нигде, хорошо очень.
– Другой оденем?
– Ага, - как-то глупо я кивнула.
Моей пяточки кoснувшись, вторую туфлю он сам с меня снять изволил. Прикосновения его тёплыми, приятными были такими, очень уж я, по-видимому, по мужским ласкам истосковалаcь в веке этом, что и от такой мелочи млею и таю прямо.