– Так даже сквозь стёклышко не разглядеть почти ничего, – приблизившись и через меня перегнувшись, глядя в свой монокль на золотой цепочке, с каким-то непониманием Евгений Иванович высказался.
– Отпечаток подушечки пальчика это… – пояснила я. - Вы ведь сказали, что после кражи никто не протирал секретер ваш? А замок смазан хорошо, дёгтем каким-то липким,и тот, кто его вскрывал, пальцы невзначай запачкал, растёр всё вокруг, а с краю следы и оставил… Не ваш ведь отпечаток? - вопросительно на их сиятельство глаза скосила.
– Да не берусь я за место то, как и не пачкался ни разу в дёгте тоже, - с непониманием отступивши, он плечами пожал.
– Ну и чего от того? - ближе подойдя, вопросительно полицмейстер протянул, с каким-то упрёком на меня глядя. - Вся прислуга в графском доме в белых перчатках ходит... Мы будем сейчас перчатки у всех проверять? Так сменил вор их давно!
– А с того, что тот, кто открывал секретер этот, перчатки снял, боясь их в дёгте запачкать, не знал он, что у каждого человека только свой узорчик на пальчиках имеется, особенный он и отличный от других. Вы вот поглядите на свои пальчики! Рисунок заметили? Не повторяется этот узорчик, как и сетчатка глаза, собственно, но этого вам тут не понять пока, я же в книжках о том прочитала умных...
– Ладно, на самом пальце с лупой хорошо видно… – склонившись и то пальчики свои разглядывая,то тот отпечаток жирный, саркастически протянул граф. - А на тёмном секретере как доподлинно-то разглядишь?
– А вот так… – к своей сумочке дотянувшись и пудреницу достав, я её раскрыла и слабенько в сторону того самого кем-то оставленного отпечатка дунула, и чуть пудринкам покрывшись, он заметно отчётливее виден стал. – Вот теперь и почти все линии от пальчиков хорошо разглядеть получитcя! – Победоносно голову к Юрию Петровичу и полицмейстеру повернула. - Была бы сейчас какая-нибудь бумажонка пергаментная, каким-либо прозрачным клеем промазанная, можно и на неё этот отпечаток перенести, но мы пока не станем этого делать, просто испортить боюсь. Вы, Евгений Иванович, не могли бы приказать всей прислуге вашей собраться,из тех, кто в дом вхож, чернилами пальчики помазать и на бумаге оттиски оставить, подписать их, чьи есть, а я уж сравню их сразу же,и скажу, по возможности, есть ли среди домашних вор у вас.
– Юрий Петрович, займитесь этим!
– дождавшись одобрительно кивка графа, полицмейстер своему слегка опешившему следователю приказал. - Потом же и пятнышко от
пальца этого на бумагу перенесите аккуратненько, да и к делу подшейте!
– Чтоб поскорее собрать всех, моему управляющему еще с вами пойти велите! – это вдогонку Юрию Петровичу уже сам граф бросил.
– Только и про пальчики самого управляющего не забудьте тоже! – уже от себя я добавила.
– Ну, суть да дело пока, вы, милая барышня, вина восхитительного сладкого моего с шоколадом отведать уж не откажитесь? – любезно предложил мне граф.
– А давайте, – с каким-то лихим взглядом согласилась я.
– Поднеси нам голубчик! – своему лакею распорядился граф. – Как перед тем и отпечатки своих пальцев на листах оставь тоже!
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – с поклоном попятился тот.
* * *
Вино у графа и действительно было замечательное, не кислое совсем даже, приятно мускатным виноградом пахнущее, о чём, впрочем,их сиятельству я и сказала, про шоколад лишь умолчав, что твёрдый он и горький очень. Да учитывая, что в эпоху эту, как шоколад,так и само какао – и в таком виде изысканным блюдом считается, я заулыбалась мило, благодарно глядя и ломанный чёрно-коричневый кусочек надкусывая.
– А в горячем виде и с молоком, да послаще, шоколада у вас нет? Его как-то больше полюбливаю, - со вздохом я выговорила.
– Зубки такие ровные, точёные словно, и такие белые у вас… Шоколад же горячий и сладкий весьма попортить их может, – немножечко голову ко мне склонивши, и густо шоколадом тем самым пахнувши,то ли комплимент мне граф выдал,то ли воспользовавшись хвалебными речами моими, как-то подкатить решил сразу же, тем удобным моментом пользуясь, что чуть ли не наедине мы остались, это если отошедшего к дверям и отвернувшегося господина полицмейстера не считать.
– Уродилась вот с такими зубками как-то… – продолжала улыбаться я. - И молочным шоколадом попортить не боюсь их совсем, ведь зубки большей частью чай портит, крепкий же в особенности, а молоко, наоборот, спасает.
Это я даже и не про тюремный чифирь, кoнечно же! Как и не о современном же стоматологе ему рассказывать? Да и впрямую отшить его сиятельство никак нельзя, врагов у меня и без того в этом мире вдосталь. А таких уж влиятельных и подавно не надо! Лучше в друзьях его иметь,и как-то так, что не через постель, разумеется, куда такие графья галантные как-то ловко утянуть могут.
– Красивая вы барышня очень… – со своего фужера oтпивая, продолжал мне петь дифирамбы граф.
«Ах! Ах! Ах! – съязвила про себя я. – Уж совсем и не молод, вроде бы, а всё туда же мылится!»
– А супруге своей вы меня изволите представить? - глоток вина делая, очень надеюсь, выдала намёк тонкий. – Мне бы и с нею встретиться, побеседовать надобно.
– Ох, в горести Аннушка моя по-прежнему, - с печалью выдохнул пожилой граф. - В себя не пришла совсем ещё.
«А на мой приезд с балкона взирала уверенно так, словно и не взволнованна вовсе! – парировала я мысленно. – То ли знает что-то такое, что особо не известно никому, потому и не переживает за дочь свою столь сильно».
– Вы уж не подумайте, Бога pади, будто нет желания в том никакого моего, просто незачем её сиятельству в дела наши и полицейские вникать сложные, – здесь Евгений Иванович по-старчески вздохнул и по-настоящему стариком мне казаться начал.
«Вот и, слава Богу… – молчаливо выдохнула и я. - Какие тогда приставания?»
Хотя, не исключено, что это игра у него «в кошки-мышки» такая. Озадачившись догадкой этой, дальше размышляя, я на графа взглянула повнимательнее: «А может,и взаправду так всё печально в семье у него складывается и супружницу свою он лишний раз расстраивать не хочет?»
– За обедом вот, - продолжали их сиятельство, - с графиней и познакомитесь вы. Только уж, прошу милейше, не задавайте Аннушке моей вопросов никаких,тяжко ей в эти дни доводится, особенно при напоминании о горе нашем.
– Да, конечно, как скажете, так и будет, - здесь я кивнула довольно понятливо.
– Всё, закончили, ваше сиятельство, – с информацией такой, сюда Юрий Петрович вернулся и донёс во всеуслышание: – Все из присутствующих здесь домашних свои отпечатки на листах оставили!
– Ну вот и прекрасно, голубчик, – ему Евгений Иванович сказал. – За вами, барышня милая, теперь дело встало, уҗ снимите тяжесть с души моей.
Снова за лупу взявшись, один за другим я пальчики графских домочадцев с тем найденным отпечатком начала сравнивать. Уже и лиcты почти кончились все, не много, признаться, прислуги-то в доме графском.
– Ох! – само собой у меня вдруг вырвалось. - Есть сходство! Глафира вот тут на бумажке написано! Εсли уж не верит мне кто,так сами посмотрите насколько её пальчики с отпечатком этим схожи!
– Давайте я глаз приложу! – мою руку с лупой перехватывая, меня вежливо полицмейстер в сторонку подвинул.
– Вот с этим вот оттиском сравнивайте, - я указалa ему на одно из чернильных пятен на листе.
– Ух! Несомненное сходство замечаю, - от лупы не отрываясь, протянул полицмейстер взволнованно. - И что же это за Γлафира у нас такая?
– Так дочери моей гувернантка, - заметно озадаченный, граф в сторону дверей своего кабинета голову повернул.