Но то, что мы встретили их в тот день, было вообще невероятно. Даже если бы я позвонил ему, и он дал бы мне точное направление, я бы его там не нашел. Только его смех привел меня туда. Вышло солнце, и небо было ярко-голубым. Мы тусовались, валяли дурака, делали трюки и пили мой черносливовый джин.
Во время болезни Майка мы мысленно цеплялись за этот день. Хотя физически ему пришлось нелегко, именно благодаря нашей поездке в Авориаз его сноуборд продолжал стоять у стены его дома, когда сам он уже сидел в инвалидном кресле. Это давало ему надежду до самого последнего дня. Он смотрел на свою доску и убеждал себя, что однажды опять встанет на нее, вернется со мной в то место, и мы проведем такой же замечательный день.
Он так и не вернулся.
Вчера у меня была «минута с Майком», и это – истинная причина, почему я хотел вернуться сюда, в Авориаз. Я здесь с друзьями, которые были тогда в нашей компании вместе с Майком. Вчера мы все отправились в горы в то секретное место и развеяли часть праха Майка. Мы пускали по кругу фляжку с черносливовым джином и вспоминали прекрасный день, который провели тут все вместе. Ожидаемо, найти то самое место было непросто. Снег всегда идет по-разному. Но мы нашли. И оно было точно таким, как я его запомнил.
У меня было несколько маленьких урн с прахом Майка. Я заказал их из Америки, и распорядитель похорон поместил в них немного его праха. Не так много мест были значимы для Майка, и я хочу быть уверен, что он туда вернется. Вот теперь он вернулся в Авориаз со мной. С нами. Он здесь, но он не здесь.
Ладно, ладно! Я прекрасно знаю, что все вы только и ждете, когда я скину куртку и продемонстрирую потрясающие леопардовые стринги и свое ужасающее тело. Я и так ловлю веселые взгляды и смешки из-за одной только розовой ковбойской шляпы, и мысль о том, чтобы раздеться почти догола, меня крайне не радует. Вы сейчас подумаете, что я мог бы по крайней мере одолжить супер-пупер-невероятную доску Майка, доску, с которой он не расставался и которой вдохновлялся, – уж она в миллион раз лучше моей дрянной старой деревяшки. Я как-то ездил в Авориаз, когда он был болен, и у меня тогда мелькнула мысль, что он, может быть, окажется не против, чтобы я ее опробовал.
«Я мог бы взять твою доску», – сказал я неуверенно. И услышал ожидаемый ответ: «Ни в коем случае. Ты ее сломаешь».
Это было, как если бы он сказал, что не может мне ее доверить. Что она слишком хороша для меня. Что он один может справиться с таким невероятно сложным снаряжением. «Катайся на своей деревяшке, Ройд», – мог бы еще добавить.
Я тяну время. Холодно, а вокруг люди. Люди с глазами. Люди, которые сейчас увидят меня почти голым. Но я должен. Для Майка. Все, что мне надо помнить: я сделаю что угодно ради Майка. Я не могу этого не сделать.
Я встаю в полный рост и стряхиваю с себя куртку. Склон неслабо заледенел. Если упаду, будет больно. Но болтаться тут без дела тоже смысла нет, так что я начинаю (хоть и медленно) съезжать вниз. А кто сказал, что я должен съехать на полной скорости? Никто, что и к лучшему, так как набрать скорость я просто не в состоянии. Не упади. Не упади. Все смотрят. Не упади. Почему я не ходил в зал? Не упади. НЕ УПАДИ.
И тут вдруг волнение проходит и все делается хорошо. Неважно, что я выгляжу по-дурацки в этих стрингах, что мой зад торчит на всеобщее обозрение на Альпийском морозе. Неважно, что я не Брэд Питт. Я чувствую, как губы сами растягиваются в ухмылке. Совсем неплохо. Ищу глазами камеры. Одна есть. Поворачиваюсь к ней и смещаю вес, рисуя на снегу пологую дугу доской.
«В задницу!» – ликующе кричу я, поворачиваясь к камере задом. Наклоняюсь вперед, чтобы остановиться перед камерой красивым крупным планом.
Выпрямляюсь. Ого, чувство потрясающее! Я чувствую, что освободился. Плевать, что я практически голый и на меня глазеет половина Авориаза. Я это сделал. Споткнуться на похоронах Майка (что было уже давно) – одно, да и в тот день все казалось нереальным. А это… это совсем другое дело. Именно так я буду себя чувствовать, выполняя оставшиеся пункты списка.
И я это сделал. Мне не хотелось. Мне очень-очень не хотелось этого делать. Но все оказалось не так страшно. Я могу выполнить этот список. Что там дальше? Я смогу это сделать. Без проблем.
Ага, ты все время это себе говоришь, Ройд.