Он все-таки добирается до дома ранним утром и ложится спать. Вроде ему даже удается поспать, но в какой-то момент Канзан ловит себя на осознании того, что сейчас он лежит с открытыми глазами и смотрит в потолок. И он приподнимается.
– Дерьмо…
Во-первых, он от усталости лег в кровать в грязной потной одежде. Во-вторых, голова гудит. Неприятно так гудит. В-третьих, тело ломит и болит. Тяжёлая мышечная боль, сопоставимая с той, которая преследовала его после работы в порту. Канзан слышит голос на улице, женский и чертовски знакомый, и поднимается на ноги.
– Дерьмище…
На улице на своем привычном месте сидит Ора. У входа стоит Сакара. Она лучезарно улыбается и машет ему рукой.
– О, Кан! А я уж вчера обыскалась тебя.
Он тоже поднимает руку. Даже улыбается как полный кретин, но, поймав себя на этом, пытается стереть это идиотское выражение лица. Из-за нее он мог погибнуть.
– Как ты, мам?
Она смотрит на него. Канзан чувствует что-то противоественное. Внутри все сжимается, и холодок ползет змеей по позвонкам.
– Я пойду, – произносит Канзан.
– Как хочешь.
Канзан и Сакара выходят со двора.
– Я и забыла, какая у тебя жуткая мать… Ой, прости!
– Да не, я и сам это знаю.
Дрожь уходит. Он и сам не понимает, в чем дело. Но странные ощущения в присутствии Оры испытывают все, кого знает Канзан.
– Куда пропал-то?
– Ты о чем?
– Тебя всю ночь дома не было.
– Да так… Гулял.
– Хах! И где гулял? – она улыбается, но Канзан чувствует недоброе.
– Почему тебя это так волнует?
– Хорошо. Я спрошу прямо: ты ходил с кем-то в город?
– Чего?
– Ну, может быть, ты с кем-то из братвы твоих братьев решил пойти.
Почему-то он даже ощущает какое-то облегчение, несмотря на явную угрозу в ее словах. Канзан нервно усмехается.
– Нет уж. Это бред. Да и они бы меня никуда не взяли. А это так важно? Мне, хм, нельзя ни с кем ходить?
– Слушай, – Сакара разводит руками. – Запретить я тебе не могу, но ты видел много разных лиц, поэтому Саан может расстроиться. И те, кто за ним стоит, тоже.
Это угроза. Тут даже спрашивать нечего.
– Я никуда не ходил.
Канзан не хочет оправдываться, но ссора с Сааном и другими отморозками – последнее, что ему нужно. Особенно сейчас.
– Мне не спалось, и я просто бродил по кварталам. Все.
– Я тебе верю, просто мне, знаешь, тоже может достаться.
– Тебе?
– Ну, это же я тебя привела.
– Я… Я об этом не подумал.
– Расслабься! – она пихает его в грудь, смеется. – Ты будто палку проглотил. Ты чего?
– Да почти не спал.
– Понимаю… Пойдешь с нами на дело?
– Сегодня?
– Не знаю, скорее, нет.
Отказываться точно не стоит. Канзан еще сам не понимает, что ему делать с его новой силой. Никому не рассказывать про нее, это точно. Но рвать связи нельзя, раз уж Саан может расценить это в качестве угрозы или предательства.
– Пойду, конечно.
– Ха! Это хорошо. Саан только просит зайти сегодня. Знаешь, хочет на тебя еще посмотреть.
Канзан кивает. Не задает лишних вопросов. Да и в этом, кажется, нет ничего странного.
– Ты довольно рано пришла. Я думал, что вы только вечерами встречаетесь.
– Ой, а чего прятаться-то? Я, в отличие от Саана, из себя хорошего парня не изображаю.
– А ему это зачем?
– Думает, что проще будет с деньгами. Знаешь, если ты или я попробуем пройти в город с кучей монет, то нас, наверное, бросят в клетку, как ворье, а вот у Ларака и Саана, может быть, даже шанс будет, – Сакара усмехается.
– Но мне кажется, что это полная бредятина. Я что-то не знаю никого, кроме старейшин, кто бы с деньжищами в город ходил. Это все какие-то смешные фантазии. Нельзя себя равнять с белыми, – Канзан вздыхает.
– Да… Мы им не ровня.
– Что? Конечно, не ровня! Но мы не ниже.
– Мы просто не белые, – Сакара смеется. – Не надо подстраиваться под их порядки и пытаться походить на белых. Как это делают ящеры.
– Ящеры? Но они же одеваются в одежду эллинов и вроде даже эллинские имена иногда берут.