— А я пью чай с двумя кусками сахара и со сливками.
Джейн могла бы на это ответить, что свидетельство тому налицо — широкая талия миссис Гриффин. Она ничего не сказала, хотя знала, что хозяйка дома снова составит о ней неблагоприятное мнение за то, что директриса не умеет вести непринужденную беседу.
Молчание Джейн не обескуражило миссис Гриффин, и та болтала без умолку. Она рассказала своей гостье о том, что семья Гриффин родом из Новой Англии, и похвасталась тем, что они оказались здесь в числе первых поселенцев, — вообще-то один из ее предков приплыл на «Мэйфлауэре».
Джейн пробормотала, что это действительно потрясающе. Она не удостоила миссис Гриффин рассказом о том, что один из ее собственных предков сражался в армии генерала Вашингтона.
Джейн подумала, что происхождением из Новой Англии можно объяснить то, что этот дом и обстановка — такие мрачные и старые, такие не похожие на обычные яркие дома местных жителей.
К тому же миссис Гриффин не любила жизнь на открытом воздухе, в отличие от большинства жителей Флориды. Она призналась юной медсестре, что старательно избегает солнечного света. От солнца у нее болит голова, и она думает, что солнечный свет очень вреден для женской кожи, а загар идет далеко не всем. Ее собственная кожа казалась такой белой по сравнению с черными волосами и глазами, что такой контраст даже наводил страх.
Джейн предположила, что легкий золотистый загар, который она приобрела — и которым так гордилась, — в глазах миссис Гриффин совершенно не подходил настоящей даме. Но Джефф как-то сказал, что загар ей идет, особенно, добавил он, по сравнению с ее белой формой.
— Я никогда не ем у себя на террасе, — объяснила миссис Гриффин, наливая очередную чашку чаю и настаивая на том, чтобы Джейн последовала ее примеру. Хотя на самом деле той совсем не хотелось больше пить. — Я не выношу жуков. Они такие антисанитарные. Полагаю, вы, как медсестра, со мной согласны.
Джейн согласилась с тем, что ей не очень нравятся жуки. По крайней мере, подумала она, у них нашлось нечто общее.
Но почему миссис Гриффин не начинала говорить о том, что было у нее на уме?
Джейн заметила, что рождественская вечеринка для детей была очень милой.
— Я так и поняла. — Черные глаза, похожие на пуговицы, засверкали, как будто невинное замечание Джейн предоставило миссис Гриффин желанную возможность перейти к интересующей ее теме. — Я так поняла, что Джефферсон Уоллес сыграл роль Санта-Клауса.
Судя по блеску черных глаз и особой интонации резкого голоса, Джейн сделала вывод, что миссис Гриффин было также известно о маленькой сценке у нее в кабинете, когда она помогала Джеффу надеть костюм. Мисс Тайлер, должно быть, все это невероятно преувеличила. Джейн почувствовала, что ее щеки заливаются румянцем, хотя произошедшее было совершенно невинным, это уж точно.
Однако она сомневалась, что ей удастся хотя бы отчасти убедить в этом миссис Гриффин. Она просто сказала: мол, да, Джефф оказался очень милым Санта-Клаусом; дети были от него в восторге.
Должно быть, она совершила какую-то ошибку. Возможно, не следовало называть по имени председателя правления. Потому что глаза миссис Гриффин засверкали еще сильнее, а ее тон стал резко осуждающим. Она резко поставила на стол чайную чашку и наклонилась вперед:
— И еще я так поняла, что вы и Джефферсон проводите вместе очень много времени, — я имею в виду за стенами больницы.
Джейн почувствовала себя так, будто ей пришлось выступать свидетелем в суде. Румянец смущения проступил даже через золотистый загар. В то же время она осознала причину, которая стояла за этим приглашением на чай в дом миссис Гриффин.
— Я решила, когда мне рассказали о том, что происходит… Я считаю своим долгом, как старшей и опытной женщины, — и к тому же я прожила здесь так долго, — предупредить вас, мисс Арден, что вы себя ведете, скажем так, несколько неосмотрительно. Молодой женщине никогда не идет на пользу, когда о ней ходят слухи. Девушке так легко потерять свое доброе имя. А когда она занимает ответственную должность, как вы, ситуация становится гораздо хуже.
Джейн так разозлилась, слушая речь миссис Гриффин, что поняла: прежде чем что-то ответить, ей необходимо овладеть собой.
Вероятно, миссис Гриффин решила, что ее молчание — знак того, что Джейн признает себя виновной и ей нечего сказать в собственную защиту. Может быть, она также приняла яркий румянец на хорошеньком личике юной медсестры за очередной знак ее виновности. По мнению миссис Гриффин, мисс Арден была чересчур уж хорошенькой: этот мягкий оттенок светло-каштановых волос, и эти большие прозрачные карие глаза, и фигура, которой не нужны диеты. Такая особа представляла опасность для любого молодого человека. Поскольку мать Джефферсона Уоллеса была одной из ее лучших подруг, миссис Гриффин считала себя обязанной присматривать за ее сыном.