— Нат… Правда, — поймав её за руку, чтобы расставить точки над «Ё», начал было он. Девушка смотрела на него с не скрываемым теплом и невероятной усталостью.
— Если ты собрался передо мной оправдываться за случившееся, то не стоит. А вот перед Бобби, я бы, на твоем месте всю оставшуюся жизнь извинялась.
— Поверь, мне самому невозможно стыдно и перед ним и перед тобой. Перед ним за то, что бросил его. И ни разу не поинтересовался его состоянием за это время. Просто… ублюдский поступок… Не достойный я хозяин… — сокрушенно опустив голову начал он, всё ещё держа её за руку, — А перед тобой за то, что… Что я струсил, как мальчишка. И сбежал от самого себя, забыв всё на свете…
Натали внимательно взглянула на него, изучая. Растрепанные каштановые волосы нелепо торчали из-под капюшона, делая его похожим не на мировую известность, а на соседа-мизантропа. Небритость придавала ещё большее сходство. Он стоял, опустив свои большие печальные глаза в землю, от чего стал похож на грустного Пьеро, переминаясь с ноги на ногу. Нервозность выдавала себя во всей его ссутулившейся, съёжившейся фигуре, словно он ждал удара. На миг Натали подумала, что может и надо дать ему подзатыльник.
— Я… Плохой друг… И еще хуже — хозяин…
— Тут по соседству есть небольшой сквер, где мы последнее время гуляем все вместе, — пропуская мимо ушей его последние слова, произнесла Натали. Собаки в нетерпении натянули поводки, уверенно следуя по тротуару к месту выгула. Том покорно последовал за Натали и собаками. Бобби, задрав косматый хвост, бежал чуть впреди, бок о бок со своим другом, то и дело оглядываясь на хозяина, словно проверяя — здесь ли он. Глаза собаки искрились неподдельной радостью, когда он то и дело вскидывая голову, заглядывал в глаза своему человеку.
— Мы оба выглядим… Словно два бомжа, — рассмеялась Натали, поймав их отражения в стекле припаркованного на обочине автомобиля, — Надеюсь, соседи меня не увидят… Хотя, что я говорю, они меня ещё только голой и пьяной не видели.
— Нат, ты правда не злишься? — всё ещё не понимая, как он мог так сильно ошибиться в ней, спросил Том. Ведь он был совершенно уверен, что как минимум, оскорбил её поцелуем, не говоря уже о трусливом побеге. Внутренне он всё ещё ждал от неё выговора или хотя бы укора. По крайней мере ему бы это было понятно.
— На что? Ты — взрослый человек, и пора бы уже начинать нести ответственность за свои поступки. Если ты это сделал, значит тебе так было нужно, — пожав плечами отозвалась она, глядя, как отпущенные с поводка собаки справляют естественные потребности, — Сказать по правде… Я считаю, что ты сам себя наказал. И то, что тебя, я надеюсь, мучают угрызения совести вполне достаточное наказание.
Том перевел на неё взгляд. Девушка выглядела измученной — под глазами залегли темные круги, руки немного тряслись. Как никому другому ему был известен этот синдром переутомления.
— Ты очень странная, правда… — наконец несмело улыбнулся он, всё ещё ожидая от неё какой-то подвох.
— Нет, просто я уже устала додумывать причины, почему мир такое говно, и почему всё происходит так, а не иначе. И решила, что если происходит, то так должно быть и надо жить с последствиями.
— А если бы я не вернулся за ним? Ну, чисто теоретически?
— Я бы нашла тебя, разбила твою машину, облила бензином и подожгла. А потом прифотошопила бы конский член к твоей фотографии и выложила в интернет. Короче, мстила бы страшно, — с совершенно каменным лицом произнесла она, поёжившись. Осенний промозглый ветерок забирался под одежду, что-то ища по карманам, попутно ощупывая ледяными пальцами её поясницу.
— Хмм… Оригинально, — хмыкнул Том, пытаясь оценить сказанные слова. Натали ехидно улыбнулась, — Так значит, я помилован?
— Само собой, — кивнула Натали, качнувшись в его сторону и словно невзначай толкнув плечом в плечо.
Где-то в животе у Тома гулко ухнуло, оборвавшись сперва в самый низ, а потом подскочив к горлу тугим комком. Сердце учащенно забилось, разгоняя вскипающую кровь.
— А я, если честно, думал всё это время о том, как вернуть Бобби. И как не потерять человеческий облик с твоих глазах.
— Дались тебе мои глаза…— фыркнула Натали, улыбаясь, — Главное, чтобы ты в своих человеком оставался. Есть у меня дома такая поговорка: «Не смотря ни на что всегда надо оставаться человеком!»
— Замечательная поговорка, — хмыкнул он, чувствуя, как медленно отступает напряжение. Ему хотелось обнять её крепко, прижать к себе, чтобы она смогла ощутить, как бешено колотится его сердце в благодарность за её странную мудрость.
— Я ребят в Дувр возила… И в Саутэнд, — как бы невзначай сообщила Натали, искоса наблюдая за англичанином. Видимо, извиняться для него было в новинку и сейчас он с трудом приходил в себя.
— Ого… Что ты там делала?
— Работала, что же ещё. Отснятого материла мне хватит на месяц, а сдать надо в эту субботу.
Том заинтригованно посмотрел на девушку. Почему она так сильно удивляла его каждый раз? Каждый раз, когда он думал, что это невозможно, она опровергала его «невозможно» с лёгкостью и каменным лицом.
— А я сегодня утром в свой законный выходной буквально вытряс душу из режиссёра-постановщика, чтобы он пригласил тебя на нашу генеральную репетицию… В эту пятницу, в шесть вечера. А премьера уже в субботу, — мягко улыбаясь, сообщил он. Натали как раз пристегивала Баки к поводку. Бобби всё ещё крутился невдалеке от них, изучая кустарник. Её зелёно-карий взгляд вдруг ожил, в нём заплясали искорки восторга.
— Здорово! С удовольствием приду.
Томас удовлетворённый ответом кивнул, поймав Бобби за ошейник, и щёлкая карабином поводка. Пёс недоуменно взглянул ему в лицо, словно не веря в окончание прогулки.
— Ну?
— Что «ну»? — не понял Том, глядя на откровенно зевающую Натали. Её покачивало из стороны в сторону от усталости. Взгляд был совершенно рассеянный.
— До послезавтра, тогда?
— Ты уже хочешь избавиться от меня? Давай я хотя бы провожу вас до дома. Ты еле на ногах держишься, — подставив ей локоть, предложил он. Натали покорно воспользовалась его услужливостью. Ощущать тяжесть и тепло её руки в своей было странно, словно бы он никогда раньше не делал ничего подобного.
На миг он поймал себя на мысли, что так погрузился в чувство вины перед собакой и девушкой за свой проступок, что совершенно забыл о возможных соглядатаях. Ощущение было такое, как в её гостиной — словно их обнесла невидимая глазу стена, и они вчетвером в полной безопасности в собственном маленьком мире, где он не предмет охоты фотолюбителей. И всё же такие спокойные дни выдавались крайне редко, а потому всегда надо быть на чеку, ведь никогда не угадаешь, что или кто может притаиться за углом. Быстро оглядевшись по сторонам, он на всякий случай надвинул капюшон куртки как можно сильнее, скрывая большую половину лица.
Когда Натали и Баки исчезли за серой дверью, Бобби натянул поводок в их сторону, тоненько заскулив. Том мягко потянул поводок, напоминая собаке, что нужно идти в другом направлении, на что Бобби с читающимся без всяких переводчиков с собачьего вопросом в глазах посмотрел на него. За прошедшую неделю он уже привык считать этот дом своим, и сейчас было видно, как он не понимает, почему Том ведёт его к машине, забирая от друга, миски и полюбившихся игрушек.
Несколько раз оглянувшись на дом, Бобби шумно вздохнул и всё же потрусил следом за безусловно любимым хозяином, весело размахивая плюмажем лохматого хвоста. От человека пахло чем-то далеким и хорошо знакомым, а ещё к этим запахам мешался запах дубовой коры и счастья.
====== Часть 18 ======
Странное круглое здание из светлого песчаника совсем не походило на здание театра. Если бы не афиши и огромные баннеры, она бы просто проехала мимо. Скорее уж оно походило на заброшенный завод или что-то в этом духе, не считая стеклянную пристройку бара, сейчас светящуюся всеми своими огнями.
Фонари ярко освещали вход в здание и весь тротуар вокруг него, заливая ярким белым светом бледные стены театра и мелкие лужи. У главного входа толпилась небольшая группа людей, прячась от дождя под зонтами — таких же приглашённых на репетицию зрителей, как и она. С небольшым отличием — сегодня она была аккредитованным фотографом на спектакле. А это значит, что снимать она будет и за сценой, и во время игры на самой сцене… Натали, найдя место для машины, неспешно припарковалась, но выходить из нее не спешила. Внутри всё дрожало, словно это ей предстояло выйти сегодня на сцену. Выключив зажигание автомобиля, она еще некоторое время смотрела, как по лобовому стеклу ползут тоненькие струйки дождевой воды. На пассажирском сидении лежал её надежный новенький спутник — «canon mark II» и где-то рядом с ним неизменный атрибут — зонтик.