Выбрать главу

Том смог наконец-то выдохнуть, чувствуя, как легкие вот-вот лопнут от избытка кислорода. Где-то внутри всё тяжело заныло, перерастая в настойчивое желание. Натали беззвучно рассмеялась, отстранившись. У неё все плыло перед глазами.

— Теперь ждём, — закончила она, будто ни в чем не бывало отпивая из кружки чай.

— Чего? — охрипшим голосом спросил не понимая, Том. Взгляд его был рассеянным. Из глубины огромных иссиня-черных зрачков всплывали великие стада китов, чтобы совершить вдох и вновь уйти на глубину. Рукой он старательно натянул одеяло, прикрывая выдающее его истинные мысли, естество. Натали улыбнулась самой ослепительной улыбкой, что ему доводилось когда-либо видеть. Его сердце тяжело заныло…

—Ну, как… Ждем, когда тебя посетит юношеский страх и ты, что-нибудь снова забыв, убежишь, — пояснила Натали, изучая его лицо взглядом. Рука, так и блуждавшая в каштановых волнистых прядях, прохладной рыбкой скользнула по его щеке, мягко очертив угол челюсти и замерев на крутой мышце шеи.

— Нат… Тормози… — умоляюще попросил он, понимая, что не может совладать со своим голосом и не только с ним.

— Такси приехало? — поинтересовалась она иронично наигранно, поднимаясь с дивана и кошачьей, качающей крутыми бедрами, походкой направляясь к занавешенному окну. Том громко сглотнул, провожая её взглядом. Сердце в груди гулко ухало, отзываясь болью. Чертова русская! Ведьма, не иначе!

— Иди-ка ты нахер, — пробормотал Том, поднимаясь с дивана на непослушные, будто отнявшиеся ноги. В ушах шумела закипающая кровь. Собственный голос показался ему чужим и низким. Натали обернулась и уставилась на него с откровенным вызовом во взгляде и улыбкой превосходства на страстных губах, сравнимых лишь с тяжелой артиллерией.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила она вдруг скатившимся до урчания голосом. Том усмехнулся. Ну, точно большая кошка урчит. Преодолев расстояние между ними в пару шагов, он навис над ней, внимательно глядя в глаза.

— Теперь не сбегу, девочка моя.

— Оу… Как звучит-то…— с издёвкой отозвалась она, проскальзывая под его рукой и возвращаясь к дивану. Она понимала, к чему приведёт её провоцирующий поцелуй, но всё ещё не могла для себя решить — позволить неизбежному случиться, или резко оборвать происходящее, — Такси по прежнему нет, давай допьём уже чай…

— Теперь ты от меня бегаешь? — склонив голову на бок, спросил он. Голубые глаза потемнели, взгляд сделался тяжелым, испытывающим. Выдержать его было очень не легко. Натали преувеличенно медленно повернулась к нему всем корпусом, и выставив вперед подбородок, сузила глаза, будто оценивая. Всё же, этот англичанин был притягателен. Его голос, наивный и мягкий взгляд голубых глаз, мягкость губ возбуждали в ней дремлющее чувство влюблённости. Стоит ли ему поддаться?

— Я в своём доме. Не забывай. Мне бежать некуда, только защищаться, — отозвалась она.

Теряя остатки самообладания, Томас сгрёб ее в охапку, подламывая под себя, и отточенным многими пластическими репетициями движением, выбил у нее из-под ног опору. Диван жалобно скрипнул, ловя их в свои объятья. Натали, придавленная его, как оказалось немалым весом, удивленно охнула.

Собаки, до этого мирно дремавшие на полу, привлеченные шумом возни и их голосами, живо включились в веселую игру, которую затеяли люди. Баки и Бобби запрыгнув на диван и вертя хвостами, принялись облизывать и топтаться по ним, так кстати лежащим вдвоем.

— Баки, Бобби! Елкин дрын! А ну оба марш отсюда! — рявкнула Натали, когда собаки, совсем разыгравшись, принялись скакать с дивана на кресло и обратно.

— Может, на верх? — поинтересовался Томас, в глубине души еще надеясь, что момент не был подорван шерстяными диверсантами. Натали, грозно глянув на собак, утвердительно кивнула. Бобби и Баки, словно прочувствовав всю свою ответственность за совершенное злодеяние уныло заняли позицию на упавшем на пол шерстяном одеяле, провожая взглядом удаляющихся по лестнице людей.

Ему от чего-то всё происходящее показалось подозрительно простым. Вот так легко он завоевал второй поцелуй, без заламываний рук, слёзных стенаний и мольбы о любви… Тихо, с тонкой игрой, по-взрослому. На последней ступеньке он остановился и развернувшись лицом к поднимающейся следом Натали, спросил:

— Ты уверена в этом?

— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Мне просто нравятся твои губы… И тонкая кожа с родинками на шее, — отозвалась тихо она, взяв его за руку и увлекая за собой.

В спальне было сумрачно, пахло какими-то цветами. В комнату криво упал свет фонарного столба, освещая широкую, заправленную перуанским пледом кровать.

— Вот так просто?

— Ты хочешь усложнить? Тогда твое право. Ключи от машины в коридоре, — фыркнула Натали, садясь на край кровати и выжидательно глядя на высокого, застывшего в дверном проёме мужчину. Когда он всё же подошёл чуть ближе, она жестко схватив его за руку, рывком притянула к себе. Том даже не попытался удержаться на ногах. Под ним кровать тихо застонала, словно примериваясь к новому весу своих постояльцев.

В груди что-то испуганно ухнуло, словно бы это не он несколько минут назад раздумывал о том, как бы скрыть от девушки эрекцию. Темный водопад густых волос накрыл его, когда Натали склонилась к его лицу.

— У тебя еще есть шанс сбежать…— прошептала она, целуя его горячими губами в ямку под кадыком, туда, где под углом сходилась острая ключица. От этого поцелуя под его закрытыми веками разорвался фейерверк на четвёртое июля в Америке, столкнулись две сверхновых, образуя квазар, разлетелись на осколки Звезды Смерти Джорджа Лукаса. Он, сдаваясь на милость победителя, застонал.

— Ну, куда я теперь в таком виде… — выныривая из галактического пространства, бессильно пробормотал он. Натали тихонько хихикнула и скользнула жадными губами по его шее к тонкой чувствительной коже под челюстью, туда где уже неровными скачками сердце отмеряло бешенный пульс. Кажется, в какой-то момент мир просто перестал существовать, затаив дыхание и погрузившись во тьму вместе с ним, когда ее губы сомкнулись на мочке его уха. Стало как-то невероятно жарко, и от этой единственной точки соприкосновения по его венам вдруг побежал электрический разряд, искра бикфордова шнура, пороховой запал по всему резко одеревеневшему телу.

— Аааах ты… Что это такое было? — блаженно улыбаясь и не понимая, почему темнота спальни словно движется в ритм его сердцебиению, выдохнул он. Натали отстранилась и внимательно посмотрела на него.

— Том… Только без драмы, хорошо? Без упрёков… Всё, что произойдет тут — будет между нами, и мы не станем это обсуждать, — ее голос звучал мягко, без надрыва, с неведомой до селе силой. Глубокий, горячий словно ствол только что выстрелившего охотничьего ружья, взгляд манил своей уверенностью. Ему ничего не оставалось, как согласиться. Да и что он уже мог поделать, поверженный титан, рухнувший колосс.

В неверном свете уличного фонаря, приподнявшись в постели на локтях, он наблюдал за тем, с какой неторопливой грацией девушка скидывает с себя мягкие одежды. Её тело оказалось гибким, манящим, покрытым безудержным количеством татуировок от запястья до правой лопатки, и дальше тонкая вязь древних рунических символов скользила через всю спину к пояснице. Натали замерла посреди комнаты, давая ему возможность разглядеть себя. Руки и плечи испещряли небольшие, но широкие шрамы. Он вопросительно вскинул бровь. Натали отрицательно покачала головой, словно не желая отвечать на его немой вопрос.

— Всё потом…— шепнула она, обдав его жаром своего тела и медленно стягивая с него тонкую кофту. Гортанно зарычав, он выгнулся навстречу её губам, медленно изучающим его живот. Было одновременно и щекотно, и горячо и дико желанно. Запустив руку ей в волосы, он закрыл глаза.