— Давай, я отведу тебя в спальню… Отдохни. Я… Думаю, что нам нужно взять перерыв, — произнёс Томас, помогая девушке подняться со стула. Зави кивнула. Быть может еще есть время попробовать всё исправить.
====== Часть 42 ======
Том, глянув на себя в зеркало гримерки, широко раздул ноздри. Натали не брала трубку. Не отвечала на сообщения. В дверь гримерки кто-то постучал.
— Да, иду… — отправив еще одно сообщение Натали, отозвался Томас, убирая смартфон в рюкзак.
— Давай, там Эдвард уже труппу собрал… — быстро просунув голову в приоткрытую дверь, сообщил Кайл Соллер, тщательно загримированный Ричмондом. Томас кивнул, и, глубоко вдохнув полной грудью, поспешил на сцену.
Ей было страшно. Который день неизвестные настойчиво караулили её у крыльца дома, выкрикивая в адрес проклятья. Натали, задернув шторы, сидела на диване, сжавшись в комок и поглаживая дремавшего Баки.
Последние несколько дней вокруг нее что-то происходило, чего она не могла понять. Почтовый ящик буквально стал ломиться от писем с угрозами расправой. Натали уже не читала их, молча выкидывая в урну. Кажется, кто-то из полоумных фанатов Хиддлстона узнал о её существовании, и теперь нес вахту у крыльца, видимо, в надежде застать вышеозначенного человека. В последнем письме, которое Натали зачем-то прочитала, значилось, что она влезла в уже сложившиеся отношения, и своим существованием буквально разбивает жизнь какой-то Зави Эштон. Кто такая эта Эштон Натали примерно догадывалась. Видимо, это и была та самая женщина, о которой намекнул Томас почти неделю назад.
Смартфон, лежащий на подлокотнике дивана, настойчиво зажужжал. Натали лишь взглянула на него, не желая поднимать трубку. Как только всему фанатскому миру стало известно о ее наличии в жизни известного актёра, мадам Колдвотер потребовала расторгнуть рабочий контракт, дабы не бросать тень на ее агентство и не подвергать его сталкерским налетам, мешающим работе. Натали, без работы, загнанная преследователями сидела в гостиной, горестно размышляя и пытаясь найти выход из ситуации. В чем была ее вина, она никак не могла понять, и почему фанаты с такой яростью накинулись именно на неё — оставалось загадкой. Неужели толпа может быть не только слепой, глухой и неуправляемой, но и опасной, как взбесившееся животное. Натали, угрюмо покосившись на всё ещё подающий признаки жизни смартфон, не глядя на все множащиеся сообщения от Томаса, выключила гаджет, и сняв аккумулятор, вытащила сим-карту. Всё, хватит… Нет никаких сил и желания общаться с ним. Хочет — пусть приезжает и говорит всё, что считает нужным прямо в лицо. Если, конечно, не боится.
— И что Вы мне предлагаете? — непонимающе уставилась на Роберта Зави. В его кабинете тяжело пахло крепким табаком. Казалось, смог пропитал собой даже стены помещения, сделав их еще мрачнее, чем в её первый визит.
— Я Вам ничего не предлагаю, — шлепнув ладонью по столу, фыркнул Роберт. — Ситуация вышла из-под контроля на столько, на сколько можно себе представить. В сеть попали сделанные мной фотографии. А это для меня не допустимо. Нарушает этику, знаете ли.
— Ну, так фотографии принадлежат мне, разве нет? — удивилась Зави, не понимая, что имеет ввиду этот крепкий мужчина. Его тяжелый взгляд заставлял ее чувствовать себя будто под полиграфом, — И я имею полное право распоряжаться ими по своему усмотрению.
— О, значит я правильно понимаю, что распространение информации в сеть это Ваших рук дело? — приподнимаясь из-за стола низко зарычал он, — Вы хоть на минуту отдаёте себе отчет в том, что Вы нарушаете право человека на личную жизнь?
— Вы сейчас о чем говорите, если эта девица влезла в мою семью!
— И тем не менее, это не дает Вам ни морального ни иного права размещать персональные данные неугодных Вам людей в открытый доступ! Это — уголовно наказуемо. И я умываю руки от дальнейшего развития событий. В случае, если возникнет судебное разбирательство, мое имя можете забыть! — рявкнул Роберт, понимая, чем грозит его карьере необдуманный поступок Эштон.
— Не смейте повышать на меня голос! Я, между прочим, женщина! Имейте уважение! — зашипела Зави, вжимаясь в кресло. От возвышающегося из-за стола мужчины буквально ощущалась невероятно сильная энергетика. Он был не просто раздражен.
— Женщина, говорите? Вы не перепутали меня с Вашим карманным той-терьером Хиддлстоном и его болезнью феминизма? Мы с Вами разорвали контракт из-за Вашего недалекого поведения. Я Вам ничего не должен, а вот Вы… Счет придет в конце недели. В случае, если Вы его не оплатите, с Вами свяжутся наши юристы, — голос Роберта гремел на весь кабинет, заставляя Саманту, сидевшую в приёмной, нервно вздрагивать. Не смотря на свой простодушный вид начальник был человеком жестким, не терпевшим ни малейшей несправедливости. А тут, когда появилась угроза работе самого агентства, Роберт буквально вскипел. Сейчас начать ему перечить равнялось подписать себе смертный приговор.
Зави, сглотнув и с трудом поборов нервную дрожь, выскользнула из прокуренного кабинета. Разговор пошел совершенно не в том направлении, которое она изначально планировала.
Хлопнув входной дверью агенства, она поспешила в Раундхаус, на спектакль Томаса. Сегодня будет его возвращение после длительного больничного. За прошедшую неделю они оба практически не повышали друг на друга голос, стараясь как можно спокойнее решить разногласия и на какое-то мгновение ей стало казаться, что отношения ещё вполне возможно спасти, ведь он не гнал её из дому, хоть и время старался проводить на репетиции или с Бобби.
Зави задумалась, сидя в машине. Совет Анны показался ей тогда очень логичным и, пожалуй, оправданным шагом, чтобы раз и навсегда решить вопрос с соперницей. Сейчас же, после слов детектива она поняла, что не смотря на вполне ощутимый результат, совершила опасную оплошность. Если вдруг Томас узнает о том, что она наняла детектива для слежки за ним, и уж тем более о том, что она натравила на эту девицу фанатов, то мир точно узнает о том, что они с Томасом — пара. Правда, уже бывшая.
Роберт, стоя у окна, наблюдал за пересекающей под ливневым дождем проезжую часть фигуру Эштон.
— Вот ведь дрянь какая… Знал бы, хуй бы взялся за работу.
— Че ты там бубнишь? — поинтересовалась Саманта, наблюдая за шефом. Выглядел тот взвинченным до предела.
— Бубню, что убил бы суку на месте этого Хиддлстона. Как он с ней живёт только?
— Ну, если живёт, значит его устраивает. Актеры, что с них взять. Мало им накала страстей на сцене… Дома, видимо, тоже нужно, чтобы были мексиканские страсти.
— Да уж. Но ума же хватило ей выложить в сеть данные этой русской. Хорошо хоть я не оставил лишней информации, как-будто в воду глядел.
— Ты думаешь, фанаты её уже вычислили?
— В этом то и беда… Если вычислят, то мы с тобой окажемся в такой глубокой жопе, какую мир еще не видывал. Никто же не выставит Эштон виновницей ситуации… Все будет выглядеть так, словно это мы сами решили… Одно дело, когда фанаты выкладывают такие фотографии… И совсем другое дело, когда выяснится, что это юридическое лицо. Нас затаскают по судам, — пояснил Роберт.
Саманта, поёжившись, кивнула.
Вернувшись из бывшего теперь офиса, Натали поднялась по ступенькам своего дома, держа в руках картонную коробку с личными вещами. В офисе мадам Колдвотер безжалостно отчитала её, словно провинившуюся школьницу за то, что в сети поднялась шумиха с упоминанием ее фамилии и названия агенства. Натали, раздавленная криками и увольнением, не заметила грязных следов от обуви на своем крыльце.
Словно в тумане, она толкнула входную дверь. Та легко поддалась, тихонько скрипнув петлями. В доме царил беспорядок. На полу валялись разорванные, разрезанные вещи и книги. Фотографии сорваны со стен, рамки разбиты. Всюду осколки стекла. Натали сползла спиной по закрывшейся двери. Где-то внутри сердце оборвалось и упало вниз, на дно, не желая подниматься. Баки не встречал её вопреки обычаю. Натали слабо позвала его, ощущая всё усиливающуюся тревогу. Пес не отзывался.