— Завтра я попробую добраться до ближайшего города. Хочу, чтобы ты осталась, — он закусил нижнюю губу и, пытаясь усилить сказанное им, кивнул головой.
— Что? — Бет с беспокойством посмотрела на него.
Слова о том, что они уже несколько недель не отходили далеко друг от друга и ей страшно, застряли в горле. Она понимала, что выставит себя глупой, если начнёт разубеждать его в принятом решении, но зарубить страх на корню не удалось.
— То есть, я бы не хотела, чтобы ты шёл один, — она чувствовала, как щёки предательски вспыхнули, и опустила глаза.
— Всего один день, если ничего не подвернётся, я тут же вернусь. Мы всё равно не протянем вечность на чужих припасах.
Бет кивнула, соглашаясь с ним, но внутри всё сжалось до крошечных размеров так, что с трудом удавалось вздохнуть. Она не знала, когда в ней успел поселиться этот липкий страх — остаться без Дэрила. Порой ей начинало казаться, что она родилась с этим страхом, позволяя с каждым днём ему множиться и царапать её изнутри.
— Тогда тебе нужно выспаться, — она начала убирать пустые банки из-под консервов и тихо добавила скорее себе, чем ему: – Завтра будет тяжёлый день.
Этой ночью она плохо спала, беспокойные сны будили её чуть ли не каждый час, и Бет решила встать, когда рассвет ещё только тронул верхушки деревьев. Девушка спустилась вниз: кругом было темно, и от холодного пола ноги покрывались мурашками. Она не стала одевать ботинки, чтобы топотом не разбудить Дэрила.
Стул на кухне неприветливо скрипнул, когда она забралась на него с ногами, вчерашний чай показался лучшим напитком в мире в столь ранний час. Бет посмотрела в окно, где солнце мягко освещало кладбище перед домом, и в голову залезла дурацкая мысль. Она поднялась и, сунув ноги в первые попавшиеся ботинки у двери, вышла на улицу.
Дэрил проснулся уже на уровне инстинкта. Часы на стене показывали семь утра, однако он чувствовал себя ужасно помятым. Ощущение было, что он не спал, а боролся с ходячими всю ночь напролёт. Только натянув куртку, он понял, что Бет нет в постели. Быстро спустившись по лестнице, мужчина внимательно заглянул в каждую комнату по пути. Ни звука. Чувство тревоги возникло само собой, он не слишком себя контролировал с тех пор, как они обосновались здесь.
— Бет? — наивный вопрос в пустоту.
Никто ему не ответил, тревога встала комом в горле, не позволяя нормально выдохнуть. Оставалось только бежать к единственному выходу из этого дома. Распахнув дверь, он увидел чуть поодаль знакомый силуэт. Облегченно вздохнув, Дэрил на мгновение прикрыл глаза.
«Да чтоб тебя, Бет»
Девушка сидела на лужайке у той самой могилы «Любимому отцу». По тому, как шевелились её губы, Дэрил понял, что она разговаривала с одним только ей известным собеседником. Бет улыбалась и жестикулировала, но затем вмиг снова сникла. Руки принялись терзать цветы, которые она наверняка сорвала заранее. Мужчина не решился подходить ближе, он сел на ступеньки и просто наблюдал. Она поступила опрометчиво. То, что ходячие давно не забредали, вовсе не означало, что этим прекрасным утром они бы не заявились сюда. Но он не злился. Дэрил думал, что лишь бы она не натворила глупостей, пока его не будет, остальное он сможет стерпеть.
Через пару минут Бет повернула к нему голову и поднялась на ноги. Дэрил не знал, заметила ли она его раньше или только сейчас. Она медленно брела к нему, движения были заторможенные, она всё ещё прихрамывала. Ему захотелось её встряхнуть. Диксон понимал, что она своими глазами видела смерть отца, но им придётся жить дальше, какой бы сильной не была эта боль.
— Ты завтракал? — такой будничный вопрос ввёл его в ступор.
Он отрицательно мотнул головой и поднялся, чтобы зайти вместе с ней в дом. Бет тут же начала шуметь створками кухонных шкафов, доставая оттуда то, что могло бы пригодиться Дэрилу в пути.
— Возьми, — она подала ему воду, упаковку вяленого мяса и банку свиных ножек.
— Обойдусь, — мужчина взял только воду, но она насильно запихнула ему в сумку остальное и сделала такое суровое лицо, что он понял — она не настроена на пререкания.
— Только на день. Если ничего не найдёшь, пойдём вместе, когда я перестану быть обузой из-за ноги, — Бет смотрела на него, пытаясь одним взглядом донести, что он не имел права задерживаться. Они вполне переживут отсутствие припасов ещё какое-то время.
Дэрил кивнул:
— Я быстро.
— Хорошо бы, — пробубнила Бет себе под нос, руками потирая плечи, и последовала за ним к двери.
— Запрись и не выходи. Никакие стуки, шорохи, крики, скрипы, желание насобирать цветочков, искать единорога — ничто не должно заставить тебя открывать дверь, понятно? — он внимательно смотрел на то, как Бет менялась в лице.
— Совсем меня за идиотку держишь, — с досадой нахмурилась она.
— Ты сегодня вышла погулять по кладбищу просто так, как будто мы живём в нормальном мире, Бет, — на одном дыхании выпалил Дэрил.
— Ты испугался?
В ответ он молча смотрел на неё мгновение, а затем рывком поднял с пола арбалет, чтобы накинуть его на плечо.
— Откроешь только мне.
Девушка кивнула, и он ушёл в надежде на действительно быстрое возвращение. Когда дверь была заперта, Бет стало не по себе — одна в большом доме целый день. Сначала девушка долго просидела, пытаясь прожевать то, что определила себе на завтрак. Когда же волнение не утихло, Бет решила отвлечь себя чем-то другим. Она села за книгу, а потом и за свой дневник. Несмотря на то, что страниц в нём почти не осталось, девушка старательно вмещала свои мысли уборным почерком. Это было нужно ей самой, каждое ценное воспоминание, каждый переломный момент жизни, которая могла оказаться невероятно короткой сейчас.
Когда наверху что-то зашумело, она невольно вздрогнула. Последняя ступенька лестницы скрипнула под её ногами, когда Бет поднялась на второй этаж. Шорох шёл откуда-то с чердака. Девушка быстро нашла люк в потолке и, минуту колеблясь, она всё же дёрнула за шнурок. Лестница съехала сама собой, приглашая подняться на чердак. Бет поднялась на пару ступенек прежде, чем шорох с чердака снова заставил её насторожиться. Но мысль о том, что ходячему там совсем нечего делать, немного приободряла. В полумраке помещения она разглядела очертания коробок. Маленькое окошко освещало небольшую площадку, освобождённую от лишнего хлама. Там на полу из досок сидел ворон, он внимательно смотрел на неё своими чёрными глазами и громко каркнул, когда она попыталась подойти ближе.
— Я тебя не обижу, — Бет присела на пол ближе к окошку, тогда как ворон отскочил на пару шагов назад. — Похоже, ты тоже нашёл здесь для себя убежище, как и мы.
Её взгляд окинул пространство вокруг. Пыльные коробки громоздились кое-где до самой крыши, она открыла первую, стоявшую рядом. Руки с трепетом достали оттуда перетянутый тканью альбом. Несколько фотографий вывалились и улетели чуть дальше по полу. Она раскрыла книгу и тяжело вздохнула. Счастливые лица, дети и старики, природа, походы с палаткой, поездки на море, приветливая девушка держит руку того, кто за кадром — они были живыми. Это начало терзать Бет с первых секунд.
Живые люди, которые возможно уже мертвы, а может, вынуждены были сбежать и прятаться, как и они с Дэрилом. Они радовались присутствию друг друга и внезапным поездкам, они готовили завтраки своим детям и собирались все вместе на день Благодарения. Бет невольно вспомнила свои семейные праздники и свои дни рождения. Шон всегда поздравлял её первым, будил ни свет ни заря и дарил подарки, он тратил последние карманные деньги на её девчачьи желания и был счастлив. В такие дни он не задирал её и был учтив, в отличии от озорного баловства в остальное время. В августе папа всегда вывозил их на отдых с палатками. Мэгги пугала её своими байками по ночам, а потом успокаивала и убеждала, что с ними ничего не случится.
Но случилось. Теперь их не было рядом, все кроме Мэгги погибли, и это мучило Бет до сих пор, потому что они не заслуживали такого. Они были прекрасной семьей, её прекрасной семьей, о которой она не смогла позаботиться. Не осталось даже тех, кто стал ей так же близок. Люди из тюрьмы, возможно, были убиты такими же людьми, живыми, но бесчеловечными. У неё остался только Дэрил, и она боялась за него. Конечно, в её голове вполне чётко укладывался факт, что он то уж точно не пропадёт. Но сейчас, когда она была закрыта в доме совсем одна, а он в том мире, где напасть могут в любой момент, ей было неспокойно.