Голод! Брат мистера Магрудера полагал, что после окончившегося испытания тот с легкостью может убрать пару буйволов, причем даже в сыром виде. Он выскочил из шкафа и, прикрывшись стулом, принялся рассказывать обо всем, чему стал свидетелем. Миссис Магрудер и студентки подняли невообразимый крик, но он продолжал. Тут поднялся мистер Магрудер и вступил в дискуссию с присущей ему горячностью; его брат схватил стул в целях самообороны, и присоединился к нему. Миссис Магрудер и ее студентки заявили, что мистер Магрудер невежественный мужлан, у которого напрочь отсутствует любовь к науке. Однако мистер Магрудер заявил, - если женщина настолько увлечена наукой, что готова принести ей в жертву собственного мужа, то "ко всем чертям такую науку!" Его брат присоединился к этому мнению, и даже превзошел в степени крепости выражений. Что последовало затем, неизвестно. Однако, после этого случая, мистер Магрудер совершенно утратил интерес к медицине, и, кто знает, не стал ли он поводом к некоторому охлаждению чувств между ним и его женой?
Я передал этот любопытный рассказ мистеру Паркеру. Ему необходимо получить сведения об увлечениях своей возможной тещи заранее, чтобы не столкнуться с теми опасностями, которые может сулить ему ее приверженность науке, в жертву которой может быть принесено все. Если допустить, что мистер Джонс нисколько не погрешил против истины, есть все основания полагать, что миссис Магрудер без малейших колебаний подвергнет своего зятя вивисекции, или, в крайнем случае, отхватит ему ногу. Нельзя необдуманно и поспешно стать зятем женщины с такими опасными наклонностями. Благоразумие требует тщательного взвешивания всех "за" и "против".
[Здесь возникли сложности, поскольку речь далее идет об употреблении форм is being done и is done.]
- Хочу задать вам вопрос, - заметил мистер Паркер, когда мы с ним сидели на крыльце, после того как выпили чаю с миссис Аделер. - Я заметил, что вы всегда говорите "делается", а не "делает". Разве это правильно? Я думаю, вы неправы. Некоторые крупные специалисты, которые пишут по этому вопросу, тоже так думают. Не знаю, кому и верить.
- Эта тема неоднократно обсуждалась, Боб, и множество умных вещей было сказано в поддержку обеих теорий. Но я говорю так - во-первых, потому, что это более распространено, а следовательно, более привычно, а во-вторых, что эта форма применима к чему угодно. Предположим, например, что вы хотите выразить мысль о том, что некий мальчик Агамемнон подлежит наказанию; используя одну форму вы говорите "Агамемнон отшлепан", используя вторую - "Агамемнон получает шлепки". Для вас это, в общем-то, безразлично, но для Агамемнона это имеет существенное значение. И если бы выбор предоставили ему, то трудно сказать, какой именно вариант он бы выбрал.
- Наверное, это так, - согласился Паркер.
- Или, к примеру, используя одну форму, мы получим фразу "капитан Кук съедается", в то время, как используя вторую - "капитан Кук получает еду". Осмелюсь высказать предположение, что сам капитан Кук выбрал бы второе, как более приятное.
- Вне всякого сомнения, - подтвердил Паркер.
- И, конечно же, диаметрально противоположны идеи, заключающиеся во фразах "мул лягает" и "мул лягается". Хотя, следует признать, иногда обе они констатируют один и тот же факт. Вы окажетесь в затруднении, если я скажу: "Ханна обнимается".
- Я подумаю, что Ханна совершает нечто предосудительное, - предположил Паркер.
- Возможно; но вам ничего не известно об обстоятельствах, при которых происходит действие. Можно понимать так, что "Ханна обнимается кем-то", а можно так, что "Ханна обнимается с кем-то". Это разные вещи. А если я скажу: "Джейн целуется?"
- Если она это делает, то в любом случае, ее мать должна об этом знать, - заметил Боб.
- Это почти то же самое, как если бы я сказал: "Джейн целуют", хотя зачастую это одно и то же. Вы можете попробовать проверить это на практике в любом месте по соседству с домом Магрудеров. Однако, если у вас возникнет необходимость объяснить мои взгляды на этот предмет мисс Магрудер, то лучше будет ограничиться примером с капитаном Куком. Кстати сказать, вы можете использовать ту форму, какую считаете нужной. Никто не будет возражать, за исключением нескольких знатоков-педантов, которые считают себя настолько продвинутыми, что в их глазах вы неминуемо будете выглядеть идиотом, вне зависимости от используемой формы. Если же вы в разговоре с вашими приятелями, не знакомыми с подобными тонкостями, выберете не ту форму, то мало того, что запутаете смысл излагаемого, но и заставите их усомниться в незамутненности вашего разума.
Глава VI. - Редактор нашей ежедневной газеты. -- Внешний вид и характер полковника Бэнкса. -- Приключение с надгробием. -- Новости искусства. -- Полковник Бэнкс и политические баталии. -- Своеобразные затруднения, присущие знаменитостям. -- Феномены зверинца. -- Необычная сообразительность животных. -- "Дикарь из Афганистана".
Главным редактором нашей ежедневной газеты, Утренний Аргус, является полковник Бэнкс, точнее, полковник Мортимер Дж. Бэнкс. Он является чрезвычайно важной персоной в нашем городишке, прекрасно это сознает и создает вокруг себя соответствующую атмосферу. Походка полковника, своеобразное положение головы, манера, с которой он размахивает своей тростью, искусство общаться с особой снисходительностью со всеми подчиненными, - все это вместе возбуждает невольный страх. Его выдающиеся редакторские качества проистекают из полного доверия теории, что на него возложена вся ответственность за формирование в нашем городке общественного мнения; и есть определенное величие в манере, которой он это мнение формирует, одновременно указывая этой общественности на тот факт, что, не смотря на трудности, на почти сверхчеловеческую задачу, которую он решает на своем посту, и которая вне всякого сомнения раздавила бы человека меньших интеллектуальных способностей, его работа представляется ему ничуть не более сложной, чем какая-либо другая.
Внешний вид полковника Бэнкса не только внушителен; при некоторых обстоятельствах он кажется даже свирепым. Форма его усов, вдобавок к военному званию, скорее всего внушает робким людям, видящим его в первый раз, идею о том, что он вспыльчив и кровожаден, испытывает непреодолимое влечение к ужасам войны, и способен, при малейшем прекословии, выхватить саблю, отшвырнуть прочь ножны и ринуться на того, кого считает неприятелем, закрыв врата своего сердца для милосердия. Таким людям я рад сообщить, что полковник вовсе не кровожаден и по натуре даже не революционер. Свое звание он получил в мирные годы, когда выводил на парад совершенно безобидных ополченцев и маршировал вместе с ними на стрельбище.