- Кстати о зверинцах, - заметил мистер Боб Паркер. - Рассказывал ли я вам когда-нибудь об Уайли и его любовном романе?
- Нет.
- Уайли, как вы, должно быть, знаете, приходится братом швейцару нашего магазина, и когда ему нечего было делать, он приходил в подвал, чтобы посидеть среди коробок и тюков, а мы, как только выдавалось свободное время, спускались к нему, чтобы послушать его рассказы о своих приключениях.
Однажды, несколько лет назад, он сидел на мели, и устроился на работу в балаган. Его одели в меховое платье, прикрепили к ногам когти гризли, нанесли на лицо какую-то ерунду и показывали в таком виде как "дикаря из Афганистана". Когда начался сезон, он стоял в клетке, рычал и тряс решетку, пугая маленьких детей едва не до смерти. Рядом с клеткой имела обыкновение сидеть одна толстенькая молодая особа, и постепенно он в нее влюбился. Но оказалось, что смотритель балагана также испытывает к ней нежные чувства, а потому и приревновал "афганского дикаря".
- И к каким же последствиям это привело?
- Смотритель изготовил палку с гвоздем на конце, и, когда собирались посетители, тыкал ею "дикаря", заставляя двигаться. Он смеялся над его ногами и читал лекции, как неуклюже тот передвигается на этих самых своих нижних конечностях из-за когтей на пальцах; иногда он зачитывал аудитории главы из книг по естествознанию, чтобы дать ей понятие о том, что существо с черепом подобной формы обязательно должно быть идиотом. После чего, снова несколько раз ткнув "дикаря" своей палкой, переходил к следующей клетке и рассыпался в доказательствах того, что "дикарь" в своем развитии недалеко ушел от содержавшихся в ней обезьян.
И все это время толстушка сидела рядом, и улыбалась холодной, презрительной улыбкой, будто верит всему сказанному, ненавидит эти самые нижние конечности и презирает когти на пальцах. В конце концов, "афганский дикарь" нашел способ отомстить. В один прекрасный день, когда все разошлись по своим делам, смотритель заснул на кушетке рядом с кассой, примыкавшей к клеткам. Мистер Уайли набросил на него одеяло и пошел искать толстушку. Взяв ее под руку, он попросил ее присесть, чтобы поведать о своих нежных чувствах к ней. И она присела прямо на кушетку, на которой расположился смотритель.
- И, конечно же, раздавила его в лепешку?
- Уайли рассказывал, что вы могли бы протащить его сквозь щель под закрытой дверью, не спарывая пуговиц с его жилета. Вместо похорон они просто засунули его в подходящую трещину в земле; толстушка стала чахнуть, пока не стала тоненькой и стройной. "Дикарь" женился на ней, и они зажили счастливой жизнью.
- Можно ли рассматривать мистера Уайли как человека безусловно правдивого?
- Конечно, и эта его история тоже безусловно правдива, поскольку он сам был ее непосредственным участником.
- В таком случае, сомнений, действительно, быть не может. Было бы глупо сомневаться в его истории, имея такие неоспоримые доказательства. В таком случае, вместо того, чтобы обсуждать ее, пойдемте лучше пить чай.
Глава VII. - Бэттери и его особенности. -- Прекрасные виды. --Шведы и голландцы два столетия назад. -- Старые названия реки.-- Об индейских названиях. -- Сын мистера Кули. -- Его приключение в церкви. -- Проблемы с ростом. -- Собака мистера Кули и связанные с нею неприятности.
Нет места более приятного, чтобы провести последние часы долгого летнего дня, чем где-нибудь у воды. Я очень люблю, после чая, в сопровождении маленькой группы Аделеров, покинув раскаленные улицы, оказаться на поросшей травой дорожке, ведущей к берегу реки, и найти местечко поудобнее в парке Бэттери, чтобы провести здесь некоторое время. Парк Бэттери - это длинная вереница могучих старых деревьев, чьи стволы изрядно натерпелись от перочинных ножей досужих бездельников. Их ветви смыкаются над головой, образуя одну сплошную массу нежной зеленой листвы, здесь - ниспадающей почти до земли, а там - склонившейся над водой, подрагивая и шелестя на ветру. Здесь также имеется некое скопление обтесанных бревен, предполагающее существование в незапамятные времена какой-то пристани, но теперь служащее прекрасным местом для тех, кто приходит сюда, чтобы провести несколько часов в тишине и спокойствии.
Здесь много травы, пышной и зеленой, за исключением вытоптанной множеством ног дорожки, ведущей к городу.
Повсюду для глаз открываются великолепные, как нигде в мире, виды. Ниже нас крошечные волны набегают на берег и снова откатываются назад, омывая галечный пляж, и это вечное движение воды создает нежную и приятную музыку, одни из самых удивительных по красоте звуков природы.
Далеко на юге виден могучий изгиб береговой линии, там, где река исчезает в могучем величественном озере Дэлавер, и на конце дуги - возвышающиеся шпили Дэлевер сити, словно бы вырастающие из воды. Слева, также в отдалении, над водной гладью вздымает зубчатые стены старый Форт Дэлавер. Взгляните! Рядом с трепещущим флагом поднимается маленькое облачко белого дыма. Слышится глухой удар, замирающий слабым рокочущим эхом. Это ночная пушка. Далеко-далеко на озере, белые паруса почти сливаются с розоватого цвета облаками, далее на западе приобретающими уже малиновый цвет; и в то время как здесь, когда мы смотрим через бухту, в перспективе нет ничего, кроме воды и неба, справа низменный остров, на котором расположена крепость, кажется причудливо подвешенным между рекой и небом, пока, становясь все более и более призрачным в надвигающемся со стороны океана тумане, совершенно не скрывается в нем. Какое счастье, сидеть здесь под деревьями и наблюдать эти картины, в то время как холодный воздух, поднимаясь от воды, уносит с собой невыносимую жару, властвовавшую над землей в течение дня!
Я не знаю, почему это место назвали "Бэттери". Может быть потому, что несколько веков назад шведы построили здесь укрепление и угрожали отсюда ненавистным голландским конкурентам, заложившим форт на берегу ниже по течению. (В один прекрасный день мы обязательно наведаемся туда с миссис Аделер.) И кто может сказать, какие странные древние северяне, в куртках и шлемах, бродили вверх и вниз по этим самым участкам, покрытым мягкой травой, с огромными мушкетами в руках, произнося ужасные ругательства при виде голландцев, сновавших возле своей крепости, мало озабоченные спокойной прелестью реки, ее величавыми водами, и видами, открывавшимися их глазам!