- Что-нибудь стряслось? - поинтересовался я.
- О, нет. Просто немного задержался в городе, - ответил Боб.
- В таком случае, моя помощь не требуется?
- Нет, через пару минут я собираюсь лечь.
- Ваше поведение было таким странным, когда вы пришли, и я подумал, что вы, может быть, заболели.
- Никогда в жизни я не чувствовал себя лучше, чем сейчас. А поднимался так потому, что очень устал.
- Весьма необычное проявление усталости, - пожал плечами я.
- Мне нечего сказать! - воскликнул Боб. - И, пожалуйста, ничего не говорите вашей жене. Не нужно беспокоить ее по пустякам.
Тем не менее, я лег спать, убежденный, что что-то не так, и решил, на следующий день, выбить из Боба признание, что случилось. После завтрака мы вместе с ним сели на крыльце покурить, и я заметил:
- Боб, мне хочется, чтобы вы объяснили мне ваше странное поведение на лестнице прошлой ночью. Мне кажется, вам стоит мне все рассказать. Я не собираюсь вмешиваться в ваши личные дела, но, полагаю, с вашей стороны будет правильным это сделать, чтобы я мог помочь вам, если случилось нечто серьезное. Вам известно, что в настоящий момент я являюсь по отношению к вам в некотором смысле наставником, и, в таком случае, мог бы вас предостеречь от необдуманных поступков.
- Я вовсе не против рассказать вам все, - отвечал Боб. - Но, как бы грубо это ни прозвучало, мне не хотелось бы, чтобы это завтра обсуждал весь город.
- Можете мне доверять.
- Вы ведь знаете Магрудеров? Так вот, я ходил к ним вчера вечером, чтобы повидаться с Бесси. Поскольку вечер был прекрасный, мы решили посидеть на крыльце. Она сидела в кресле у края, а я примостился у ее ног, на ступеньке. Мы сидели и болтали обо всем и ни о чем, время шло, пока, наконец, не наступило девять, и мне не пора было возвращаться домой.
- Мне кажется, вы вернулись гораздо позже.
- Видите ли, какой-то безмозглый плотник, чинивший весь день стулья на крыльце, ставил свой горшок с клеем на то самое место, на которое сел я; в результате, когда я попытался встать, то обнаружил, что не могу сдвинуться с места.
- Кажется, вы и сын мистера Кули имеете склонность попадать в одни и те же ситуации.
- Возможно. Заметив, что я делаю попытки подняться, Бесси сказала: "Пожалуйста, не торопитесь, ведь еще очень рано". Я отвечал, что, разумеется, могу еще немного задержаться. В результате я задержался еще на пару часов, а когда в разговоре возникала пауза, пытался решить загадку: каким образом уйти, не рискуя показаться смешным. Для мужчины нет ничего ужаснее, чем выставить себя в глупом виде перед женщиной, которую он любит. Я колебался, стоит ли просить Бетти идти в дом, а самому частично раздеться и отправиться домой в костюме шотландца, или же рвануться изо всех сил и вернуться домой дворами, чтобы никому не попасться на глаза, и все никак не мог принять решения. Наконец, около полуночи, Бесси, полусонная, поднялась и сказала, что она в полном отчаянии и просит извинения, но ей пора.
- Легко себе представить, в каком состоянии я находился, когда вдруг спросил ее, не думает ли она, чтобы отец ее оказал мне честь дать взаймы верхнюю ступеньку крыльца их дома? Она странно поглядела на него, после чего отправилась к отцу. Тот вышел, я попросил его наклониться и объяснил ему возникшую ситуацию. Он расхохотался, взял топорик и пилу, аккуратно срезал часть ступеньки, в результате чего я вернулся домой с добрым футом древесины на своих брюках. Теперь вы понимаете, почему я поднимался по лестнице таким странным образом? Причина была в том, что мне не хотелось, чтобы вы заметили прилипшую ко мне доску и начали расспрашивать. Вот, собственно, и все. Пустяки, не правда ли?
Вдруг мистер Паркер вскочил и опрометью бросился на другую сторону улицы, по которой в тот самый момент проходила мисс Магрудер.
Как только мистер Паркер исчез, на крыльцо вышла миссис Аделер и, положив руку мне на плечо, спросила:
- Ты не собираешься написать рассказ о попытке Аргуса создать раздел поэтических некрологов?
- В общем, да. Почему бы мне этого не сделать?
- А ты не боишься, что это, возможно, кое-кого оскорбит? Тебе ведь известно, что некоторые люди думают, что это правильно - писать некролог в форме стихотворения. К тому же, кажется мне, это общепринято, относиться к такой серьезной теме как смерть с известной долей легкомыслия?
- Видишь ли, дорогая, те лица, которые публикуют в газетах смешные стишки, в которых выставляют свое горе напоказ перед публикой, вряд ли поступают достойным образом.
- Ты в этом уверен? Мне, например, не кажется невозможным, что стихотворение, тебе или мне представляющееся глупым и легкомысленным, является попытка несчастной, скорбящей матери найти в этом хоть какое облегчение своему нестерпимому горю? В таком случае, тебе не следует смеяться пусть даже и над таким, кажущимся глупым, криком страдающего сердца.
- Эти слова свидетельствуют о твоей безмерной доброте, дорогая. Но мне бы хотелось поведать историю о глупости мистера Слиммера, поэтому я поступлю следующим образом: я напишу рассказ таким образом, чтобы любой, кто его прочтет, понял - семейство Аделер не относится к тем, кто лишен подобающих понятий о пристойности.
Такова история, и высказанное по ее поводу возражение; для тех же, кому она в какой-либо мере может показаться оскорбительной, пусть послужит утешением тот факт, что последнее было учтено до того, как могло быть высказано возмущенными читателями, предпочитающими излагать скорбь по умершим в стихотворном виде.
Глава IX. - Причины, по которым мне необходимо обзавестись лошадью. -- Своеобразная характеристика. -- Прогулки возле реки. -- Лошадь превращается в преследователя. -- Она становится ночным кошмаром. -- Эксперименты с ее хвостом. -- Как умерла наша лошадь. -- Кое-что о пиратах. -- Мистер Джон - ужасный пират. -- Душещипательная история.
Вполне вероятно, я никогда не купил бы лошадь, если бы не настоятельные рекомендации со стороны. Я не часто езжу верхом или в коляске; но при иных обстоятельствах, возможно, она была бы неплохим приобретением, если бы только расходы на ее содержание не были неизмеримо велики по сравнению с тем удовольствием, которое можно получить от обладания ею. Мне всегда казалось проще взять лошадь в городской конюшне, как только в ней возникала необходимость; этого взгляда я придерживаюсь и сейчас. Но всем остальным казалось, что я непременно должен обзавестись лошадью. Особенно усердствовала миссис Аделер. Она настаивала на том, что у нас достаточно средств, и что она не понимает, почему мы не должны пользоваться тем, чем не могли бы пользоваться в случае недостатка этих самых средств. Она говорила, что ей часто хочется совершить небольшую прогулку вдоль реки, вечером, с детьми, или же навестить своих друзей, живущих в других городках по соседству, но она не может довериться лошади из городской конюшни, про которую ничего не знает.