гораздо вкуснее проповедников христианства, в результате чего они напали друг на друга, и спустя всего лишь несколько мгновений, община самозабвенно поедала друг друга. В конце концов осталось всего двое, и Блоджетт, сосредоточив свои внушения на более молодом и сильном, вскоре остался с ним наедине. Схватив за ноги, он сунул его головой в костер. В общем, с пикника он уходил в одиночестве, с тяжелым сердцем. Когда он вернулся обратно и его спросили об остальных, он ответил, что они наслаждаются в лесу их собственным, тихим, невинным способом, а он должен был оставить их, чтобы навестить больного друга, нуждающегося в его заботе. После чего упаковал чемодан, сел в лодку и изо всех сил погреб к нашему кораблю, решив найти более подходящее место, где прихожане менее склонны к насилию и не обладают настолько большим аппетитом, чтобы съесть своего священнослужителя.
<p>
</p>
- Весьма любопытное повествование, лейтенант, - в самом деле, очень занимательное!
- А вот бедняге Мотту, увы, не повезло.
- А кто такой, этот Мотт?
- Преподобный Питер Мотт был миссионером на другом острове. Он понятия не имел о месмеризме, и когда прихожане как-то раз напали на него, когда он возвращался домой из церкви, то он оказался не в состоянии защитить себя. Они его съели.
- Это ужасно!
- Я вынужден был отправиться с ужасной вестью в Сан-Франциско, где жила миссис Мотт. Когда мы пришли в порт, я договорился о встрече и выполнил возложенную на меня неприятную миссию. Она восприняла тяжелое известие, как любой, оказавшийся бы на ее месте. Конечно же, она плакала, и, в качестве утешения, которое я мог предложить ей при данных обстоятельствах, я говорил, что всех людей ожидает одна и та же участь, и что ее любимый муж, будем надеяться, сейчас находится в лучшем мире, где нет печалей и тревог и т.д.
На что миссис Мотт ответила, сквозь непрекращающиеся рыдания:
- Я плачу не потому, о-о-о, вовсе не потому, что он в лучшем мире. Я уверена, что в лучшем. Я уверена, что он сейчас счастлив, но вы знаете, мистер Смайли, он был очень своеобразным человеком, и стоит мне только подумать, что эти ужасные дикари варили его с капустой...
<p>
</p>
При таких обстоятельствах не имело смысла ее успокаивать, так что я откланялся, и ушел. Какая странная мысль пришла ей в голову. Мотт - в котле с капустой! По моему мнению, он был бы гораздо ароматнее, если бы его приготовили с луком.
Когда лейтенант Смайли пожелал нам спокойной ночи и ушел, я спросил:
- Дорогая, что ты думаешь об этом молодом человеке?
- Думаю, - ответила она, - что большей лжи я в жизни не слышала. Будет очень плохо, если ему удастся разлучить Роберта с мисс Магрудер.
- Ему это не удастся. Боб должен уберечь мисс Магрудер. Если он не объяснится с ней в ближайшее время, я пригрожу, что сделаю это вместо него. Мы должны одолеть Смайли, даже если для этого придется нарушить все правила приличия.
Глава XII. Как водопроводчик чинил мой котел. -- Хлопотное дело. -- Постоянные опоздания и их результат. -- Несчастный случай; душещипательная история о молодом Чаббе. -- Воспоминания о генерале Чаббе. -- Эксцентричный рассеянный пожилой человек. -- Соперники. -- Паркер versus Смайли.
В последнее время у нас часто случались неприятности с нашим кухонным котлом, который встроен в стену над кухонной плитой. Несколько недель назад он стал протекать, и мы были вынуждены пригласить водопроводчика с целью его ремонта. Я послал за ним, он осмотрел котел и проинструктировал слугу, как охладить его, чтобы он мог приступить к работе рано утром на следующий день.
Его распоряжение было исполнено в точности, однако утром водопроводчик не явился. У нас был холодный, неудобоваримый завтрак; по пути на станцию я догнал водопроводчика, шедшего в том же направлении. Он сказал, что ему очень жаль меня огорчать, но его срочно вызвали из города исполнить другую работу, и он вынужден просить меня подождать до следующего утра, когда он и прибудет, вместе со своими помощниками, закончив со спешной сегодняшней работой.
В течение дня и на следующее утро мы питались холодной пищей, поскольку водопроводчик так и не пришел. Я позвонил к нему в контору, чтобы выяснить, в чем дело, и был проинформирован, что он вернулся в город, но был вынужден, опять-таки срочно, отправиться в Уилмингтон. При этом меня уверили, что утром следующего дня водопроводчик непременно будет у нас и починит наш котел, с таким жаром, что мы не стали зажигать плиту и опять довольствовались холодной пищей. Уже в третий раз. Но ни водопроводчик, ни его помощники, так и не появились.
Нам показалось совершенно невозможным зависеть от этих ненадежных ремесленников, и нашему повару было отдано распоряжение вновь включить плиту, не надеясь на появление водопроводчика, и приготовить, наконец, горячий завтрак. Во время завтрака, раздался стук в ворота, и мы увидели входящих во двор водопроводчика с помощниками, набором инструментов и необходимыми материалами. В момент его появления на кухне плита была раскалена докрасна; и когда он это обнаружил, то бросил инструменты на пол и принялся выражать свое возмущение в самых нелицеприятных и грубых оборотах языка, в то время как его помощники расселись на стульях и помогали своему начальнику, как могли. Когда я появился на кухне, водопроводчик обратился ко мне с видом человека, которому моими действиями нанесен огромный и непоправимый вред, и у меня на некоторое время и впрямь появилось ощущение, что я каким-то образом совершил те страшные деяния ужасной несправедливости по отношению к несчастному человеку, искренне желавшему мне только добра. Однако прежде чем я успел опомниться настолько, чтобы представить свою точку зрения на происшедшее, как сторона не менее пострадавшая, водопроводчики вышли во двор, оставили инструменты, материалы и свинцовые трубы под навесом, после чего удалились.
На следующее утро мы не зажигали плиту, но водопроводчики не явились до четырех пополудни; появившись, они высыпали известковый кирпич и кирки на грядки спаржи, после чего снова удалились. Прошло четыре дня, прежде чем мы снова услышали о них; за это время наш повар пару раз едва не лишил себя жизни, спотыкаясь в темноте об инструменты и кирпичи во время похода в сарай. Однажды утром, однако, эти разбойники прибыли прежде чем я поднялся; и когда я спустился к завтраку, то обнаружил, что они вырыли яму для замешивания раствора на нашем лучшем газоне, а проход в сад перегородили двумя кучами песка. Я перенес это без ропота, поскольку, как мне казалось, это предвещает скорое окончание работы. Водопроводчики, однако, ушли около девяти, и единственной приметой, по которой мы должны были предполагать, что они о нас не забыли, был человек с тележкой, появившийся днем и вываливший некоторое количество кирпичей на тротуар, причем так, что из главных ворот никто не мог выйти, а равно и зайти в них. Еще через два дня они заявились и предприняли отчаянные усилия добраться до котла. Он оказался вделан в стену таким образом, что не мог быть удален оттуда никаким иным способом, кроме как после удаления кладки с внешней его стороны.