- Но это, должно быть, именно так. Если она украла брошь, то точно не надела бы ее сегодня в вашем присутствии. Это абсурд. Исходя из моей теории...
- Хватит с меня ваших теорий! - взорвался майор, сознавая справедливость этого замечания, но от того, что он сознавал это и внутренне соглашался с ним, приходя в еще больший гнев. - Она воровка, и, клянусь собственной жизнью, либо она признается, каким образом к ней попала драгоценная брошь, либо угодит в тюрьму.
- В таком случае, я тоже клянусь своей жизнью, - твердо сказал возмущенный доктор, - что разгадаю эту тайну и сниму с невинной девушки позорное, возмутительное обвинение.
- Можете делать все, что вам угодно! - заявил майор и пренебрежительно повернулся к нему спиной.
Врач вышел, гости разошлись, на все лады рассуждая о случившемся, чтобы поведать историю другим, так что к полудню следующего дня она была известна во всем штате.
<p>
* * * * *</p>
Когда Мэри немного пришла в себя и сбивчиво поведала историю своего унижения и страданий, мать успокаивала ее, говорила, что ей следует остаться дома; в то же время она осуждала поведение майора Ньютона, надеясь, вместе с тем, что он поймет свою ошибку и изменит свое мнение о ее виновности.
- Он не изменит его, мама.
- Почему? Откуда у тебя взялась эта брошь, Мэри?
- Не спрашивай меня, мама, я не могу этого сказать.
- Может быть, она попала к тебе случайно?
- Нет, нет, - сказала Мэри. - Мне ее подарили, я не могу сказать кто; но уверена, что она предназначалась мне. Это было жестоко, очень жестоко! - И она снова разрыдалась.
- Но кто оказался способен на такой постыдный поступок? - спросила мать.
- Мама, я не могу этого сказать, даже тебе.
- Но, Мэри, это глупо. Ты должна, ради себя, ради меня, открыть имя этого преступника.
- Этого никогда не случится. Я лучше умру.
- Это, случайно, не Том Уиллиттс?
- Ты не должна меня спрашивать об этом, мама, - твердо сказала Мэри. - Если человек, предавший меня, оказался достаточно труслив, поставил меня в такое положение, а сам безучастно наблюдал за моим позором, то у меня хватит сил вынести это. Я предпочту страдание его оправданиям.
В это время в дверь постучал Том Уиллиттс.
- Если это Том Уиллиттс, мама, - произнесла Мэри, вставая, - скажи ему, что я не хочу его видеть. Скажи ему, чтобы он больше никогда не приходил в этот дом. Скажи ему, - ее глаза горели, она топнула ногой, - скажи ему, что я его ненавижу! Ненавижу лживого, низкого негодяя! - Она упала обратно на стул и разразилась слезами.
Миссис Энгл встретила Тома в дверях. Он был крайне встревожен, но обрадовался, узнав, что Мэри в безопасности. Миссис Энгл передала ему, что Мэри отказывается видеться с ним. Ему было больно это слышать, и он просил перемолвиться с ней, хотя бы одним словом.
- Вам известно что-нибудь об этом грязном деле, мистер Уиллиттс? - спросила миссис Энгл, с подозрением глядя на молодого человека, поскольку ее дочь считала того преступником.
- Клянусь честью, нет. Я услышал брань майора Ньютона, увидел брошь на полу, а когда Мэри выбежала, то последовал за ней. Понятия не имею, что все это может значить.
- Она, видимо, подозревает вас в том, что именно вы стали причиной ее неприятностей. Докажите, что это не так. До той поры она не захочет с вами увидеться. Прошу вас, за себя и за нее, раскройте истинную причину случившегося, если вам это удастся; по крайней мере, приложите к этому все усилия.
Том удалился, огорченный, сконфуженный. Она подозревает его. Не удивительно, что она так посмотрела на него. Он раздумывал над случившимся, и не мог придти к определенному выводу. Он послал ей брошь, которую она обещалась носить, но не надела. Казалось невозможным, чтобы его подарок был подменен. Его собственный слуга вручил его ей, и принес в ответ ее благодарность. Кроме того, кто мог устроить такую подлость по отношению к молодой девушке? Не придя ни к какому выводу, он на следующее утро отправился со своею бедой к доктору Рикеттсу.
Доктор был озадачен не меньше чем он, однако был уверен, что здесь имеется какая-то грязная игра. Он собирался раскрыть тайну, и начал свое расследование, посетив Мэри. К ней домой он отправился один. Здесь он столкнулся с крайне неприятной ситуацией. Миссис Энгл сидела на диване и горько рыдала; Мэри, с бледным, печальным лицом, но полная решимости, стояла напротив исполнителя, который, со многими извинениями, свидетельствовавшими о том, что ему крайне неприятна возложенная на него обязанность, протягивал ей документ и просил сопровождать его.
Это был констебль с ордером на ее арест.
Почти пять месяцев прошло до того дня, когда должно было состояться судебное разбирательство. Доктор Рикеттс опросил каждого, кто мог иметь отношение к делу о похищенной броши, но ничего не достиг; тайна продолжала оставаться тайной. Слуга Тома поклялся, что передал его подарок Мэри в собственные руки. В то время в доме майора Ньютона присутствовали двое слуг, и оба были уверены, что упаковка не была нарушена. Под вскрытым столом, в котором хранилась брошь, был найден наперсток Мэри, а служанка в своей комнате обнаружила зубило, спрятанное за книгами в книжном шкафу.
Это доказательство, хотя и пустяшное, свидетельствовало против Мэри, не смотря на абсурдность ситуации с обнаружением похищенного. Сама девушка хранила упорное молчание и отказывалась сказать, каким образом она попала к ней. Врач был изумлен и смущен; в конце концов, он был вынужден отказаться от дальнейших расспросов, рассчитывая на благоразумие присяжных и оправдательный вердикт.
Все это время Мэри провела в своем доме, не общаясь ни с друзьями, ни со знакомыми. Никто не желал навещать ее. Она находилась в стесненных обстоятельствах, она была в опале. Общество всегда считает своих членов виновными, до тех пор, пока не будет доказана их невиновность. В городе нашлись люди, завидовавшие ее красоте, ее популярности, то, что она любима богатым Томом Уиллиттсом, и они, не колеблясь, намекали, с насмешками, что всегда сомневались в достоинствах Мэри Энгл и с пеной у рта доказывали ее виновность.
Том Уиллиттс с ума сходил от ее отношения к нему и позорных обвинений, которые на нее возводились. Вместе с доктором Рикеттсом и Диком Ньютоном, сильно обеспокоенными ее судьбой, и пытавшимися ему помочь, он старался избавить ее от обвинений; увы, напрасно.