Вернувшись домой, я обнаружил ожидавшего меня судью Питмана. Он пришел с целью одолжить у меня на некоторое время топор. Пока мы ходили за ним в дом, судья спросил:
- Мне кажется, вы не жуете табак, не правда ли?
- Нет, я только иногда курю.
- Видите ли, мне захотелось пожевать табаку, и я подумал, не найдется ли такового у вас. У меня почему-то возникло такое желание при взгляде на мистера Кули, стоявшего на крыльце.
- Странная ассоциация. Что может быть общего между мистером Кули и жевательным табаком?
- Это действительно странно; но видите ли, - сказал судья, - мистер Кули вчера утром рассказал мне, что случилось у него дома накануне. Его жена категорически против жевания табака и каждый раз устраивает ему по этому поводу скандалы. Поэтому он старается никогда не жевать его дома, и даже дал ей в том слово. На следующий день, садясь к ужину, он полез за носовым платком и достал вместе с ним пачку листьев. Он этого не заметил, зато это заметила миссис Кули, которая немедленно направилась к нему и осведомилась, что это такое. Попав в затруднительное положение, он, тем не менее, нашелся и обратился к своему сыну: "Боже мой! Неужели ты начал жевать табак? И что же ты думаешь о таком своем поведении? Разве я не говорил тебе, что жевать табак - нехорошо? Немедленно иди сюда, разбойник!" Он слегка отшлепал его, а табак выбросил из окна на крыльцо с таким расчетом, чтобы подобрать его там утром.
- Это была большая несправедливость по отношению к мальчику.
- Кули совершенно не умеет обходиться с детьми, - заявил судья, уселся на козлы для пилки дров и сцепил руки на коленях, очевидно, готовясь к обстоятельному разговору. - Он никогда не обращается с мальчиком, как отец с сыном. Он приучает ребенка лгать. Точно так, как это было с эхо; это отвратительно.
- Что вы имеете в виду?
- До того, как Кули переехал жить сюда, он был владельцем гостиницы в Лейг Вэлли - добротной гостиницы, я полагаю, а чуть далее, милях в двух, располагалась еще одна гостиница. Стоя на крыльце этой дальней гостинцы, вы могли бы свистнуть или крикнуть, чтобы услышать прекрасное эхо. Оно повторило бы ваш свист или крик десятки раз. По крайней мере, так говорил мистер Кули. Разозленный этим обстоятельством, мистер Кули придумал, как поправить дело. Он велел своему сыну отправиться в горы, за реку, и там спрятаться среди кустарника; он будет провожать посетителей на крышу и кричать, а мальчик должен кричать ему в ответ. Он будет говорить каждому, что многократное эхо слышно только с крыши, и, в общем, дело устроится таким образом, что комар носа не подточит.
- Какая жалкая афера!
- Совершенно с вами согласен. Так вот, сыну его, как нетрудно догадаться, постепенно надоело это дело, он от него устал, и иногда он стал брать с собой других мальчиков, с которым они играли и отзывались, когда требовалось. Кули это грозило катастрофой, поскольку его секрет мог быть раскрыт. В один прекрасный день, в гостиницу мистера Кули пожаловало много народу из города, - среди них газетчики, - и некоторое время все шло обычным порядком. Но вместе с его сыном в тот раз был еще один мальчик, который должен был через некоторое время заменить его, но он молчал. Некоторое время мистер Кули наливался яростью, потому что эхо вдруг замолчало, и когда кто-нибудь пытался крикнуть, оно ему не отвечало. Никто не мог понять, в чем дело, пока, наконец, после многократно повторенных попыток, в поле видимости не показался мальчик и не крикнул в ответ: "Я больше не буду кричать. Мне на дали обещанный нож, и я отказываюсь что-либо делать, пока его не получу, провалиться мне на этом самом месте". Мистер Кули говорил мне, что это были самые ужасные слова, какие он слышал когда-либо. Это событие доконало его. Оно поставило крест на его бизнесе. Газетчики написали о нем такое, что он был вынужден продать гостиницу и удирать оттуда во все лопатки. Стоит ли удивляться тому, что мальчишка растет лжецом? Нетрудно догадаться, во что превратится маленький ангел, стараниями мистера Кули. Однако, разрешите откланяться. Спасибо за топор. До свидания.
После чего судья отправился домой, размышляя о несостоятельности мистера Кули в качестве родителя. Мне хочется узнать, насколько эта история с эхом правдива. Не сомневаюсь, что мистер Кули сам поведал ее судье, но она производит впечатление, как если бы он сам выдумал ее от начала до конца.
Глава XIX. Сертификат, удостоверяющий восстановление волос судьи Питмана. -- Невыносимые неудобства. -- Предупреждение для мужчин, у которых есть лысые друзья. -- Объяснение. -- Клеветник обнаружен. -- Бенджамин П. Ганн. -- Жизнь страхового агента.
Я стал жертвой преследования особого рода в течение нескольких прошедших недель. Когда мы приехали сюда на постоянное жительство, судья Питман был частично лыс. Кто-то посоветовал ему обратиться к некоему средству, изобретенному человеком по имени Пульсифер, проживавшего в Чикаго и занимавшегося проблемой восстановления волос. Используя это средство в течение нескольких месяцев, судья с радостью убедился, что волосы начали расти снова; естественно, он говорил об этом средстве взахлеб, и пришел к выводу, что было бы несправедливо не выразить свое восхищение им в той или иной форме. После ознакомления с фактами, судья настоял, чтобы я составил свидетельство и скрепил его своей подписью. После чего отправил по почте Пульсиферу. Я до сих пор не перестаю жалеть о проявленной мной тогда слабости. Конечно же, Пульсифер немедленно состряпал сертификат, с указанием моего имени и места жительства, который затем распространил в качестве рекламы по всей стране; он начинался словами: "НАДЕЖДА ЛЫСЫХ, УДИВИТЕЛЬНЕЙШЕЕ СРЕДСТВО ДЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ВОЛОС", написанными крупными заглавными буквами.
В то время я доверял рекламе. Пульсифер также был уверен в ее действенности, а потому написал мне, спрашивая, не желаю ли я принять участие в сертификатах других его патентованных лекарств. У него имелась, в частности, кукурузная мазь, расходившаяся очень плохо, и он готов был предложить мне комиссию, если я напишу ему убедительное свидетельство о том, что шесть-восемь застарелых мозолей сошли с моих ног благодаря употреблению мною этой самой мази. Аналогичным образом он был бы мне благодарен, если бы я смог засвидетельствовать несколько чудесных исцелений, принесенных его чудодейственным ревматическим лосьоном, или же несколько испорченных желудков, возрожденных к полноценной жизни горькой настойкой Пульсифера; и, из манеры написания его посланий, я также понял, что он готов взять меня в партнеры, что его Ready Relief исцелила ногу, болевшую в течение восемнадцати лет, и что я никогда не жил спокойной жизнью, пока он не прислал мне еще дюжину бутылок, распространенных мною среди моих друзей, чьи ноги в течение не менее длительного срока страдали от казавшихся неизлечимыми заболеваний. Я был вынужден отклонить щедрое предложение мистера Пульсифера.